"Роджер Желязны. Теперь мы выбираем лица" - читать интересную книгу автора

работа была просто тем, что я должен сделать, чтобы найти свое место в
обществе, которое казалось более совершенным, чем покинутое мною. Именно
тогда начал я задумываться о том, изменяются ли люди достаточно быстро для
того, чтобы можно было гарантировать продолжение существования
человеческой расы, ведь эти парни с такой готовностью и таким вожделением
потянулись к идее насилия. Я имел мало иллюзий относительно себя самого, и
я хотел попробовать уживаться с собой до конца своих дней; но я полагал,
что они превосходят меня своими морально-нравственными качествами, и это в
их общество я пытался купить себе билет. Однако, лишь перед самым концом
моего обучения я узнал нечто о процессах, кроющихся за их изменившимся
отношением. Ганмер, один из наименее неприятных моих учителей, однажды
вечером пришел ко мне на квартиру и принес бутылку, что сделало его
появление приемлемым. Он уже проделал большую работу с ее предшественницей
и его лицо, обычно отличающееся определенностью выражения, свойственного
куклам чревовещателей, обмякло, уверенные интонации понизились до тона
глубокого замешательства. Довольно скоро я выяснил, что его тревожило.
Оказывается, санкции и контроль были не столь уж эффективными.
Представлялось, что ситуация, на которую я не так давно намекал,
разговаривая с Полом, а именно ограниченный военный конфликт, приобретал
все более реальные очертания, по сути дела был неизбежен, как это понимал
Ганмер. Политическая подоплека конфликта была мне неинтересна, потому что
она меня по-прежнему не касалась, но в самой вероятности его возникновения
вообще, учитывая вековечную угрозу его перерастания в нечто большее и
ужасающее, было что-то мрачно сардоническое. Проделать такой путь, да еще
так, как это выпало мне, для того только, чтобы как раз успеть вовремя к
мировому пожару... Нет! Нелепость. Полная. Стало казаться, что их близость
к орудию насилия, то есть ко мне, вызвала в этих людях некие загнанные
вглубь и основательно подавленные эмоции. Если в остальных прорывалось
что-то неистовое и иррациональное, то в Ганмере, который уже через
некоторое время сидел, тупо повторяя: - "Этого не может произойти", -
что-то надломилось.
- Это может и не произойти, - сказал я, чтобы подбодрить его, потому
что я пил виски.
Тогда он посмотрел на меня. Показалось, что в его глазах на мгновение
мелькнула надежда, потом она исчезла.
- Тебя это волнует? - спросил он.
- Волнует. Это и мой мир тоже. Теперь.
Он отвернулся.
- Не понимаю я тебя, - выговорил он наконец. - Да и остальных, коли
на то пошло...
Мне думалось, что я понимал, хотя вряд ли кому от этого было легче.
Все мои эмоции в эту минуту заключались в их отсутствии.
Я ждал. Я не знал его настолько хорошо, чтобы понять, почему он
должен реагировать иначе, чем все остальные, и это для меня осталось
невыясненным. Однако, он сказал еще одну вещь, которая мне запомнилась.
- ...Но, по-моему, всех надо бы упрятать куда-нибудь, пока они не
научатся вести себя, как следует.
Банально, смехотворно и абсолютно невозможно, разумеется. Пока, во
всяком случае.
Разлив остатки спиртного на две неразбавленные порции, я поторопил