"Анджей Збых. Слишком много клоунов" - читать интересную книгу автора

- Так, мелочи, миниатюрных шахмат, которые Сельчик купил когда-то в
комиссионном и очень любил. Должен признаться, я хотел похитить их. Но,
очевидно, Сельчик забрал шахматы домой. Не понимаю, зачем это ему
понадобилось.
Ольшак уже почти на память знал все вещи в квартире бывшего магистра и
мог дать голову на отсечение, что шахмат там не было.
- Играли мы с ним на работе, - продолжал Ровак. - Шахматы были очень
удобными. Если входил начальник, достаточно было положить на них папку с
документами... Я привык к ним. - Глаза старшего ревизора невинно глянули
сквозь очки. - Вы не знаете, кто будет наследником? Я бы их охотно купил.
В голосе Ровака было что-то такое, что не нравилось инспектору.
Какая-то еле заметная ироническая нотка, когда Ровак говорил о Сельчике, и
одновременно какая-то нахальная до неприятности искренность.
- Вы играли в рабочее время? - переспросил инспектор.
- Вас это удивляет? Я здесь пятнадцать лет, - сказал Ровак, - и все
эти годы - старший ревизор. Сначала мы сражались с Козицким, но он умер от
инфаркта, да и играл он неважно. Потом пришел Сельчик. С ним мы разыгрывали
довольно трудные партии. Некоторые из них продолжались два-три дня. Но это,
конечно, между нами.
- Разумеется, - подтвердил инспектор и, помолчав, добавил: - Должен
признаться, я несколько удивлен. Мне казалось, что Сельчик был весь в
работе. И если появлялось свободное время, он мог, к примеру, писать свою
диссертацию.
- Многие пишут диссертацию, но лишь немногие защищают ее. Обычная
история: служба, потом жена, позднее дети.
- А Сельчик?
- Сельчик не женился.
- Он был тщеславен?
- Такие не бывают тщеславны напоказ. На людях они чистенькие.
- Не понимаю.
Ровак расстегнул пуговицу пиджака и из кармана жилета достал сигару.
Это было так неожиданно, что Ольшак даже не смог скрыть удивления.
- Люблю сигары, - сказал старший ревизор. - Может быть, вы считаете,
что я беру взятки? Нет? Это хорошо. Я старый холостяк и могу себе позволить
время от времени что-нибудь такое, чего не могут мои коллеги.
- Сельчик тоже любил выделяться?
- Да, но только совсем по-другому.
- Поэтому, - спросил инспектор, - вы с ним дружили?
Ровак взглянул на него стеклянными глазами.
- Я терпеть не мог Сельчика, - сказал он. - И в шахматы с ним играл
только потому, что получал удовольствие, когда он проигрывал и бледнел.
- И вы говорите об этом так спокойно?
- А почему нет? Если бы даже Сельчика убили, я бы сказал то же самое.
Мне не нравятся честолюбивые практики. Судите сами: нормальному человеку
приходит в голову идея, он долго ее развивает, носится с ней, лелеет ее, а
практик тут же принимается подсчитывать, удастся ли это реализовать и
отвечает ли она его взглядам.
- Какая идея?
- Все равно, - заколебался Ровак. - Это не из области торговых
ревизий. Вообще о работе мы говорили мало, чаще о статистике, о которой