"В.Зазубрин. Щепка ("Сибирские огни", No 2 1989) (про революцию)" - читать интересную книгу автора

он Кашина как заботливый санитар больного.
- Подштаннички...
Срубов ясно до боли чувствовал всю безвыходность положения
приговоренных. Ему казалось, что высшая мера насилья не в самом расстреле, а
в этом раздевании. Из белья на голую землю. Раздетому среди одетых. Унижение
предельное. Гнет ожидания смерти усиливался будничностью обстановки. Грязный
пол, пыльные стены, подвал. А может быть, каждый из них мечтал быть
председателем Учредительного
собрания? Может быть, первым министром ревставрированной монархии в
России? Может быть, самим императором? Срубов тоже мечтал стать Народным
Комиссаром не только в РСФСР, но даже и МСФСР. И Срубову показалось, что
сейчас вместе с ними будут расстреливать и его. Холод тонкими иглами колол
спину. Руки теребили портупею, жесткую бороду.
Голый костлявый человек стоял, поблескивая пенсне. Он первым разделся.
Комендант показал ему на нос:
- Снимите.
Голый немного наклонился к коменданту, улыбнулся. Срубов увидел тонкое
интеллигентное лицо, умный взгляд и русую бородку.
- А как же тогда я? Ведь я тогда и стенки не увижу.
В вопросе, в улыбке наивное, детское. У Срубова мысль: никто никого и
не собирается расстреливать. А чекисты захохотали. Комендант выронил
папиросу.
- Вы славный парень, черт возьми. Ну ничего, мы вас подведем. А
пенсне-то все-таки снимите.
Другой, тучный, с черной шерстью на груди, тяжелым басом:
- Я хочу дать последнее показание.
Комендант обернулся к Срубову. Срубов подошел ближе. Вынул записную
книжку. Записывать стал не вдумываясь в смысл показания, не критикуя его.
Был рад отсрочке решительного момента. А толстый врал, путался, тянул.
- Около леска, между речкой и болотом, в кустах... Говорил, что отряд
белых, в котором он служил, закопал где-то много золота. Никто из чекистов
ему не верил. Все знали, что он только старается выиграть время. В конце
концов приговоренный предложил отдалить его расстрел, взять его проводником,
и он укажет, где зарыто золото.
Срубов положил записную книжку в карман. Комендант, смеясь, хлопнул
голого по плечу:
- Брось, дядя, вола крутить. Становись.
Разделись уже все. От холода терли руки. Переступали на месте босыми
ногами. Белье и одежда пестрой кучей. Комендант сделал рукой
жест-пригласил.
- Становитесь.
Тучный в черной шерсти завыл, захлебнулся слезами. Уголовный бандит с
тупым, равнодушным лицом подошел к одной из дверей. Кривые волосатые ноги с
огромными плоскими ступнями расставил широко, устойчиво. Сухоногий ротмистр
из карательного отряда крикнул:
- Да здравствует советская власть!
С револьвером против него широконосый, широколицый, бритый Ванька
Мудыня. Махнул перед ротмистром жилистым татуированным матросским кулаком. И
с сонным плевком через зубы, с усмешкой:
- Не кричи-не помилуем.