"Михаил Зайцев. Час ворона" - читать интересную книгу автора

спину и защелкнул наручники на запястьях.
Исполнители "маски-шоу" уложились секунд в тридцать, но было бы враньем
сказать, что я "и глазом моргнуть не успел". Успел я и моргнуть ошалело,
успел и подумать о многом, пока бравые омоновцы штурмовали санаторный люкс.
Первая мысль, посетившая мою седую голову, была, как водится, самой
глупой и эгоистичной. Операцию захвата я связал с инцидентом в электричке и
двумя искалеченными хулиганами. К чести своей, могу похвастаться - первую
мысль мозг мгновенно отбраковал. Если бы возмездие настигало
правонарушителей с подобной стремительностью, то преступность в нашей стране
была бы давным-давно побеждена окончательно и бесповоротно. Таким образом,
первая мысль не удостоилась дальнейшего обдумывания, однако изрядно повлияла
на мое поведение. Зная о том, что совесть моя перед правосудием нечиста, я
не стал ни сопротивляться, ни возмущаться. Покорно отдался стихии штурма.
Безропотно позволил себя скрутить и сковать наручниками.
Вторая мысль вспышкой прояснила смущенное сознание и обескураженный
разум в тот момент, когда завалили Захара. "Ну разумеется! - думал я. - Ну
конечно! Конечно, омоновцы явились брать Захара! Уголовника, зэка Захара,
кого ж еще? Почем я знаю, что на нем "висит"? Захара, наверное, "пасли",
"довели" до санатория и ждали удобного момента для начала операции. Толик
поперся в буфет, открыл дверь, и тут..."
И тут меня посетила третья мысля. Я ничего по большому счету не знаю о
сегодняшнем бытии Захара Смирнова, но по такому же большому счету и про
Толика я ни фига не знаю, кроме того, что он вроде как коммерсант. А вдруг
менты явились за Толиком Ивановым? Могло такое быть? Вполне!
Третья мысль оказалась последней. Когда меня схватили за волосы, я
думал лишь о том, сдерут с меня скальп живьем или обойдется и волосяные
луковицы выдержат паровозную тягу железного омоновского хвата. Резюмировать
триаду посетивших меня мыслей во время оперативного штурма санаторного люкса
вкратце можно следующим образом: явились не за мной, я просто-напросто
угодил под горячую руку. Но нужно вести себя как можно более скромно, ибо
есть что скрывать от подмосковной милиции. Повезет - меня скоро отпустят.
Последние десять лет, по крайней мере, я лично к делам и господина Смирнова,
и господина Иванова никакого касательства не имею. А что они были за фрукты
в годы оно, извольте, расскажу без утайки. Законопослушные были ребята до
тошноты, как и я сам. Между прочим, я и сейчас ангел безгрешный, ежели
забыть о налоговой полиции и нелепой утренней драке в вагоне электрички.
- На выход! Двигай! - Омоновец, что держал меня за волосы, потянул за
собой. Краем глаза я заметил, как другой омоновец подбирает с пола мою
голубую спортивную сумку, а еще один человек в жилете из брони переводит
скованного стальными браслетами Захара из положения лежа в положение буквы
Г.
Нас с Захаром вывели из номера двадцать пять в коридор второго этажа и
погнали к черной лестнице. Идти пришлось согнувшись в три погибели.
Выпрямиться, оглянуться по сторонам конвоиры не позволяли. Да и не шли мы,
строго говоря, а бежали, семенили трусцой. И про то, что гонят нас по черной
лестнице, я догадался только благодаря природной смекалке - уж очень на
лестнице было темно и грязно.
Запасная лестница имела выход, наверное, на нечто типа хозяйственного
дворика с тыла санаторного здания. Едва меня выволокли на улицу и едва я
увидел собственную тень на потрескавшемся асфальте, в нос ударили запахи