"Юрий Завражный. Забыть адмирала! " - читать интересную книгу автора

нонсенсом, и уж совсем неправдоподобно звучало слово "Сан-Франциско", причем
каждый клялся, что говорит правду. Однорукий есаул невозмутимо пожимал
плечами, и союзники окончательно поняли, что попали впросак. Неудивительно,
что прошла команда крушить все, что попадется под руку, и уставшие от
безделья подчиненные кинулись выполнять ее с воодушевлением59. Ломали и
срывали батареи, рубили и жгли фашины; в городе ограбили магазин и
оставленные дома - всем этим союзники со знанием дела занимались до 20 июня,
то есть две недели кряду. Спалили здание аптеки; ободрали, что смогли,
снаружи и внутри церкви, а напоследок сожгли и здание Российско-Американской
компании. За это время к стоящей на якоре эскадре присоединились английские
корабли "Amphitrite" и "Trincomalee", 24-пушечный французский корвет
"Goredice" и известный уже французский "La Forte" под адмиральским флагом.
20 июня вся эскадра, за исключением корвета "Trincomalee", ушла в море
(корветы "Guido" и "Goredice" ушли на Гавайи чуть раньше, 16 июня, вместе с
американцем "Nile"). На стеньге корвета подняли парламентерский флаг,
приглашая к переговорам. 26-го состоялся размен пленными; англичанин не
скрывал своей радости по поводу возвращения на британский корабль, пусть
даже с его палочной дисциплиной, и на прощание говорил гадости, а француз,
напротив, сказал, что Петропавловск теперь для него второй дом и напоследок
даже заплакал.
Британцы вернули Мартынову четверых пленных матросов, захваченных год
назад на плашкоуте "Авача", среди которых не оказалось Семена Удалого,
бравого неунывающего весельчака, славившегося своим буйным нравом.
Оказалось, пленных сначала держали на "La Forte", а потом перевели на
"L'Obligado". Во время странствий по Тихому океану русских матросов
привлекли к работе, что называется, "по специальности", поскольку рук на
бриге после Петропавловского боя сильно недоставало. Чем сидеть в протухлом
трюме, лучше уж дергать шкоты и фалы, скрести палубу - дело привычное, а вот
строить французскую крепость на острове Таити Удалой, а за ним и остальные,
категорически отказался, пренебрегая наказанием. То же самое случилось и по
приходу в Петропавловск: русских матросов расписали к пушкам, но они дружно
заартачились, и особенно - Удалой, а когда французский лейтенант пообещал
тут же повесить упрямых на рее и уже приготовил гордень, Удалой, как
положено, по-русски обложил его, вспрыгнул на больверк60, а оттуда - на
ванты и, крикнув: "Да лучше утопнуть, чем стрелять по своим!", бросился за
борт и нарочно не пытался выплыть. Он так и ушел на дно, презрительно
скрестив руки... Французский капитан тут же дал команду больше не трогать
русских моряков и не пытаться ставить их у пушек. Позже адмирал Завойко
анонимно описал подвиг Семена Удалого61 в "Морском Сборнике", упомянув при
этом бриг "L'Obligado"62, но среди перечисленных Мартыновым в официальном
рапорте неприятельских кораблей, заходивших в мае-июне 1855 года в
Авачинскую губу, бриг "L'Obligado" не значится. Может, это просто упущение
есаула Мартынова. Разница невелика, а суть - подвиг русского матроса, все
тот же Русский Дух, Русский Характер...
За два дня до размена пленными в Авачинскую губу вошел огромный
84-пушечный английский фрегат "Monarch" (монарх - англ.), а сразу за днем
размена англичане, не зная, что еще можно разломать в Петропавловске, сожгли
прямо у Сигнального мыса китолов "Аян". 30 июня оба британских корабля
покинули Камчатку, но на берегу спокойно не вздохнули. Война еще шла, до
зимы было далеко, и вполне можно было ждать новых сюрпризов, хотя крушить в