"Юрий Завражный. Забыть адмирала! " - читать интересную книгу автора

сожгли, а "Ситку" повели с собой в Америку вместе с плененными экипажами и
пассажирами, среди коих, между прочим, было и несколько дам. Как же насчет
французской учтивости, а? Впрочем, данное геройство целиком и полностью
принадлежит инициативе кэптена Николсона, и было призвано помочь ему хоть
как-то отмыться за поражение в Авачинской губе.
Позже американские газеты писали, что во время обратного пересечения
Тихого океана с французских кораблей было сброшено за борт около 120 трупов,
примерно столько же - с английских. Выходить всех раненых не удалось, и их
число пополнило печальный список потерь, понесенных союзниками во время
Петропавловского боя.


* * *

В Петропавловске понемногу налаживалась мирная жизнь. Становилось ясно,
что до следующего года никаких боевых действий не предвидится. Но система
обороны все же оставляла желать лучшего, а потому вновь все возможные силы
были брошены на достройку и укрепление батарей. В течение осени они были
восстановлены, приведены в порядок и улучшены. Поскольку "Аврора" оставалась
зимовать в Петропавловске, орудия с батарей на нее пока не устанавливались.
14 сентября в порт вошел корвет "Оливуца" под командованием неизменного
капитан-лейтенанта Назимова. Завойко постоянно отсылал рапорта Сибирскому
генерал-губернатору, стараясь держать его в курсе событий, и получал от него
всевозможную помощь. С уходящим на Аян китобойцем "Noble" в Санкт-Петербург
был отправлен брат тогда еще не умершего от ран Александра Максутова 2-го,
князь лейтенант Дмитрий Максутов 3-й. С собой он вез письма и рапорта, а
также захваченное неприятельское знамя. Проделав непростой путь через всю
страну, превозмогши тяжкую болезнь, лейтенант все же доставил трофейное
знамя по назначению, положив его сперва к ногам генерал-губернатора
Муравьева-Амурского, а затем и адмирала Петра Рикорда, того самого Рикорда,
который до 1822 года сам был начальником Камчатки, а будучи во главе
Балтийской эскадры, закрыл своим флагманским кораблем дорогу неприятелю в
Кронштадт, известив адмирала Напье, что фрегат набит порохом, и что он сам
лично взорвет его вместе с тем, кто покусится. После Рикорда знамя было
продемонстрировано Великому Князю Константину Николаевичу, а потом и Его
Величеству царю Российской Империи. Подробнее мы коснемся этого знамени в
третьей части книжки.
О подвиге Петропавловска довольно быстро узнала вся Россия и весь
цивилизованный мир. Страна гордилась своими героями, зарубежная пресса
(особенно, американская) заполнилась едкими статьями в адрес "непобедимой
владычицы морей" и ее флотоводцев, а сконфуженные союзники наперебой начали
искать оправдания, где только можно. Практически в каждом их источнике есть
подчас противоречащие друг другу объяснения неудачи кампании 1854 года, и не
нужно быть великим аналитиком, вроде Шерлока Холмса48, чтобы легко вычленить
их в общем контексте.
Кабинет царя Николая I не расщедрился на множество наград: два ордена
были вручены Завойко вместе с чином контр-адмирала; кроме того, были
награждены 17 офицеров, три чиновника и 18 нижних чинов, хотя Завойко
представлял к наградам 75 только солдат и матросов, не считая офицеров и
чиновников. Впрочем, на Русском флоте к подобному давно привыкли, и