"Юрий Завражный. Забыть адмирала! " - читать интересную книгу автора

боя, когда среди стеблей и ветвей кругом мелькают разноцветные мундиры и
рубахи, крики на трех языках со всех сторон, а пули летят невесть откуда, и
летят точно, а тут еще и штыки из кустов - неприятель, густо набившийся на
вершине холма, спонтанно двинулся в единственном направлении, откуда его не
разили. Это было направление к западному склону. К бухте, к кораблям. И это
стало кульминацией.
Сказать, что офицеры не пытались навести порядок в мятущейся массе
вооруженных людей, было бы откровенной ложью. Офицер вообще по складу
характера не может жить и действовать, если вокруг хаос и неразбериха, а тут
к тому же момент был экстремальный. Но увы, все усилия Барриджа, Палмера, де
Ла Грандье, Макколма, Ховарда, д'Лакомба и других были тщетны. Тем более что
они и сами не очень хорошо понимали, что именно произошло. Но, к их
офицерской чести, они правильно сориентировались в уже создавшейся ситуации
и начали руководить отступлением, пытаясь хоть как-то организовать отход к
спасительным шлюпкам... Другое дело, что у них не получилось.
Западный склон Никольской не чета остальным. Он круто, градусов под
семьдесят, обрывается осыпью прямо в бухту на узенький каменистый пляж. Он
весь утыкан обломками скал и камнями; ни одна веточка не растет на нем.
Спускаться по нему даже в мирное время - занятие крайне рискованное и
чреватое, как минимум, увечьями. Но именно туда устремилась большая часть
англо-французского десанта - в синем, зеленом и красном. Их теснили русские,
кололи штыками, рубили саблями, били кулаками и пинали сапогами, стреляли в
упор и издали, уже чувствуя, что критический момент боя позади. Десантники
целыми группами и поодиночке слезали, спрыгивали на склон и дальше сползали,
летели, кувыркались, теряя оружие, жутко калечась и расшибаясь насмерть,
вниз, по страшному склону, вмиг ставшему красно-коричневым от крови. Те,
кому повезло больше, на пляже кое-как добирались до шлюпок и садились в них,
разбирали весла, оглядывались на то место, откуда только что свалились, и
леденели от ужаса. На склоне тут и там враскоряку замерли мертвые тела, а по
ним с криками ("God damn!" уже сменилось на "Damned!"40) катились и катились
вниз все новые бедняги, так жаждавшие фейерверка в Петропавловске под
шотландский виски и французский коньяк... А наверху уже появились первые
снайперы, которые начали методично выцеливать и изничтожать уцелевших после
кровавого спуска - одного за другим.
Английские и французские офицеры (все до одного - раненые) проявили
недюжинное мужество и хладнокровие, прекратив в такой обстановке
беспорядочное бегство десантников. Во-первых, они тут же организовали
огневое противодействие, стремясь хоть немного усложнить русским бойцам
беспрепятственный отстрел отступающего десанта. Выделили для этого
специальную партию человек в пятьдесят, на которую тут же обрушился огонь с
сопки. Посадку в шлюпки немного прикрывал дым горящего Рыбного склада -
поджигая его, Де Пуант словно предвидел эту необходимость - а огневое
прикрытие по-прежнему осуществляли корабли, которые теперь тоже били
картечью, не нанося, впрочем, особого вреда: было слишком далеко. Во-вторых,
эвакуация раненых и убитых. Эта процедура вызвала удивление и уважительный
гул сверху. Десантники старались подобрать всех, кого могли - если, вскинув
руки, падал один, то ему на выручку под пули смело спешил другой, а если
падал и он, то подбегали уже четверо и волочили к шлюпкам бесчувственные
тела. Оружие и амуницию из-под ног толком не подбирали, и после боя
петропавловцам достались неплохие трофеи из современных штуцеров, кортиков и