"Юрий Завражный. Забыть адмирала! " - читать интересную книгу автора

обратился к горожанам.
- Я надеюсь, - сказал Завойко, - что не только офицеры, солдаты и
матросы, но и жители в случае нападения неприятеля не будут оставаться
праздными зрителями боя и будут готовы с бодростью, не щадя жизни,
противостоять неприятелю и наносить ему возможный вред. Я пребываю в твердой
решимости, что, как бы ни многочислен был враг, мы сделаем для защиты порта
и чести русского оружия все, что в силах человеческих возможно, и будем
драться до последней капли крови; убежден, что флаг Петропавловского порта,
во всяком случае, будет свидетелем и подвигов, и русской доблести... вон,
Наполеона в 1812-м не только что мужики - и бабы били чем попало!
Под горожанами нам должно понимать не только служивых - русских
казаков, солдат 47-го флотского экипажа, отставных матросов, нескольких
офицеров, мелких чиновников и купцов. В Петропавловске жило много
ительменов - рыболовов и охотников - прекрасно знавших и любивших свой край,
отлично ладивших с русскими и весьма скептически относившихся к вероятной
смене власти. Все больше это были крепкие люди, легко переносящие капризы
камчатской погоды, закаленные ветром и соленой водой. Отменные стрелки,
бившие зверя в глаз, дабы не портить шкуру, давно уж освоили огнестрельное
охотничье оружие, но традиционных луков, дротиков и ножей также не забывали.
Большие надежды гарнизон связывал с боевыми кораблями, но "Аврора" была
неизвестно где (да и не было уверенности, что она придет защищать именно
Петропавловск), корвет же "Оливуца", согласно предписаниям, ушел в сторону
Сахалина. А еще Завойко был абсолютно уверен, что, даже несмотря на вопиющую
инертность столичных чиновников, помощь все равно придет - лишь бы успела.
Он искренне надеялся на Муравьева-Амурского и на то, что провидение даст ему
достаточно времени (хотя куда там - уж середина лета!), а также на помощь
Свыше. Но, заметим, Силы Небесные, когда дело касается справедливости,
помогают только тем, кто очень старается - на грани своих возможностей.
Завойко и это знал отлично - имел возможность убедиться на предыдущих местах
своей службы.


* * *

Между тем, уже на Гавайях, два контр-адмирала все продолжали свои споры
и препирательства, не ускользнувшие ни от кого, в том числе и от
американских чиновников. Уже после ухода эскадры некто Дэвид Л. Грэгг из
американского представительства на Гавайских островах так и написал 26 июля
некоему мистеру Марси об "отсутствии на союзной эскадре великой гармонии
чувств", и вообще тон письма выглядит насмешливым.
25 июля эскадра из восьми кораблей взяла курс на Камчатку, хорошо
отдохнув и запасшись свежим продовольствием. На каждом корабле в специальных
стойлах мычали по пять молодых бычков - чтоб экипажам не сидеть на одной
солонине, а на флагманском фрегате "President" их было даже шесть. Едва
отойдя от Гонолулу, контр-адмирал Прайс объявил о своем намерении идти на
Ситку, но команды на смену курса почему-то так и не дал. 30 июля 32-пушечный
английский шлюп "Amphitrite" (Амфитрита - владычица морей) и 30-пушечный
французский корвет "L'Artemise" (Артемида), по обоюдному согласию адмиралов,
отделились от эскадры, направившись к Русской Америке - к Ситке и в сторону
Сан-Франциско. Исходя из направления, поставленная им задача вполне понятна.