"Сергей Михайлович Зарубин. Трубка снайпера " - читать интересную книгу автора

Отрицательно покачал головой Номоконов - нет, не умел он этого делать и
не понимал, почему его назначили санитаром.
- Повоюем! - усмехнулся Попов. - Ты вообще что-нибудь по-русски
толмачишь?
Номоконов хотел сказать, что придется учиться, раз надо ухаживать за
ранеными, но рыжий санитар, сидевший рядом с Поповым, очень его обидел:
"Команду на обед он понимает". Номоконов нахмурился и отвернулся от
насмешников. Долго ехали молча. Но вот внезапно остановилась вся колонна.
Позади послышалась частая орудийная стрельба, внизу, в долине, взметнулись
взрывы, и санитары забеспокоились. Убежал куда-то сержант Попов, вернулся,
испуганно сказал: "Немцы и по этой дороге прорвались". Захлопали дверцы
машин, из кузовов выскакивали люди. А потом Номоконов увидел страшную
картину. Из-за поворота, вздымая клубы пыли, вылетел большой серо-зеленый
танк и, выстрелив из орудия, врезался в заднюю санитарную машину с красным
крестом. В ней были раненые и больные. Яростно грохоча, танк принялся
утюжить дорогу. С треском рушились повозки, метались кони, валились на
обочину санитарные машины. А на пригорок уже выходили другие танки. Возле
Попова, укрывшегося в густом ельнике, собрались шестеро. Сержант тревожно
огляделся по сторонам, прислушался и со злорадством спросил Номоконова:
- Ага, и ты прибежал? Запыхался? Не хочешь пропадать? Никому не
хотелось оказаться в плену, и Номоконов мысленно одобрил решение сержанта
Попова уходить на восток. По шоссейной дороге, тяжело лязгая гусеницами, шли
танки, шумели автомашины, и санитары все глубже удалялись в лес. На семерых
была одна винтовка и подсумок с патронами. Уже далеко впереди слышалась
стрельба, и, ориентируясь по этим звукам, сержант повел всех за собой. К
вечеру неожиданно наткнулись на двух обессилевших людей.
Это были свои: солдат, раненный в голову, и майор с большой рваной
раной на боку. Перевязали их, посовещались. Попов приказал разбиться на
группы и выносить раненых. Рыжий санитар и Номоконов подхватили майора на
руки, понесли, а сержант с винтовкой в руке шел впереди и просматривал путь.
Тихо продвигались по лесу, сменялись, часто останавливались передохнуть.
Скоро группы разошлись и потеряли друг друга из виду.
Пришлось и Номоконову выбирать путь в лесу. Это было привычное дело:
тысячи километров исходил он по таежным дебрям с оружием в руках. В раннем
детстве - с луком и запасом стрел, потом со старенькой кремневкой, с
отцовским дробовиком. А в шестнадцать лет берданку заимел - в Урульге на
ярмарке купил. Сотни крестиков, кружочков и точек наставил он на ложе той
берданки. Каждый крестик, вырезанный кончиком ножа, - медведь, каждый
кружок, выдавленный пустой гильзой, - изюбр или лось, а точки -всякая
мелочь, попавшая на мушку. Кабаны, косули, соболи... Так делал отец.
Оставлял отметки на оружии и сын. Года за три до войны отобрали у Семена
Номоконова берданку, сказали: "Не полагается охотникам нарезное оружие"...
Но где время, чтобы спокойно рассказать об этом сержанту с бегающими
глазами, вынырнувшему из чащи. Он протягивает винтовку и презрительно кривит
губы:
- Твоя очередь. Просмотришь немца - плохо будет тебе. Возьми винтовку!
Наверное, никогда и в руках не держал?
Да, боевая трехлинейная винтовка впервые в руках у Номоконова. Бережно
принял он ее от сержанта, вздохнул, осторожно раздвинул ветви, пошел вперед.
Вскоре командир отделения грубо отобрал винтовку, передал рыжему