"Сергей Михайлович Зарубин. Трубка снайпера " - читать интересную книгу автора

- Что случилось?
- Коня-то к дереву привязал, пропасть мог без корма. Это как, говорю,
назад добираться? Пошто не сказал, что до Читы катать станешь? Сердешный
оказался летчик, выручил. Денег дал на обратный путь, на поезд посадил,
проводил. Стало быть, с другого конца явился я к солонцу. И конь не сдох, и
винтовку никто не взял, а на другой день и рогача завалил.
- А как вы плотником стали?
- А вот так, лейтенант. Года за три до войны не стало спокойствия в
Нижнем Стане. Говорили, что появились люди, которые подрывают новую жизнь.
Все присматривались друг к другу, стали недоверчивыми и злыми. Председателя
колхоза арестовали: сказали - он враг. А потом приехал из Шилки начальник,
который почему-то распустил охотничью бригаду и всем приказал сдать
берданки. Старик отец не умел сеять овес, ушел в тайгу и помер там. А
остальные подчинились.
Навоз возил на поля Номоконов, дороги ремонтировал, делал табуретки,
рамы. Работать старался, только из рук все валилось, не получалось дело.
Заметили люди, что затосковал зверобой, бумагу выписали. Дома, в сундучке,
осталась она.
"Дана настоящая в том, что в связи с роспуском охотничьей бригады, а
также в связи с тем, что С. Д. Номоконов, как тун-гус-хамнеган, не имеет
навыка к хлебопашеству и сохранил приверженность к бродячему образу жизни,
ему разрешен выход из нижнестанского колхоза и переселение в хозяйства,
занимающиеся таежными промыслами".
Холодная та справка, недобрая. Не скажет о ней зверобой маленькому
командиру-лейтенанту, присмотрится к нему сперва. Словом, так получилось,
что разрешили охотнику идти куда он хочет от родной земли, от людей. Но
только трудно оказалось покинуть насиженное место, в селе решил остаться
Номоконов, терпеливо ждать, когда выведут всех врагов и опять разрешат
охоту - таежному колхозу не прокормиться на овсе. Тут, как на грех, фашисты
напали. Прямо из столярки пришлось ехать в военкомат.
Здесь, на фронте, все торопятся. Еще никто из командиров вот так
спокойно и долго, с добрым сердцем не слушал Номоконова. Делать костыли,
подбирать раненых и убитых, сколачивать паромы, прокладывать дороги, ставить
на "нейтралках" заграждения -нужное дело. А вот не лежит к этому сердце
таежного человека. Тянет побродить с винтовкой, посидеть в засаде Быстрее
бери, лейтенант, к себе охотника.
В его памяти все время всплывает день, когда по лесной дороге отступал
полевой госпиталь. В задней машине везли безногих людей, которым Номоконов
делал костыли. Врезался немецкий танк в машину с красным крестом, и надо
только было видеть, что стало с людьми. Когда, стреляя, ушла немецкая
танковая колонна, Номоконов пополз по канаве, чтобы забрать столярный
инструмент, который был в машине, в мешке. Эх, лейтенант... На месте живых
людей была груда мяса, из которой торчали острые щепки.
Вот с тех пор не может спокойно спать Номоконов. Машину ему не водить,
грамоты нет. В пехоту просился -усмехнулись, сказали, что ноги слабые. В
саперном взводе вроде и подходящее место, однако бревна таскать не может он.
Ростом не вышел, сил маловато. Недавно услыхал Номоконов, что собирают в
полку хороших стрелков, а только призадумался. Все говорят кругом о пушках,
танках, самолетах... Будет ли толк от винтовок? Веру в свое оружие стал
терять охотник. Может, саперное дело важнее?