"Сергей Михайлович Зарубин. Трубка снайпера " - читать интересную книгу автора

стрелка, потом увидел сплющенную консервную банку и, оглянувшись на солдата,
поднял ее.
Номоконов быстро вскинул винтовку.
Банка взвилась высоко в воздух, и, когда она достигла высшей точки
взлета, пуля ударила ее, перевернула, далеко, на несколько метров отбросила
прочь.
-Ну?!
- Чего "ну"? Утка могу пулей, глухарь, гусь... Еще кидай.
У Репина заблестели глаза. Неожиданно и в разные стороны швырял он
камни, палки, куски коры, и все эти предметы в непостижимые мгновения
настигали пули, дырявили, разбивали на мелкие кусочки. Фуражку снял с головы
Репин, но солдат нахмурился:
- Однако с дыркой будешь.
Крепко стиснул лейтенант Номоконова, отпустил, на несколько
шагов отошел:
- Да какой из вас сапер? Вы действительно шаман, волшебник! Только не
обижайтесь, пожалуйста. Верно, верно - шаман огня! Давайте покурим и
поговорим. Подробно расскажите мне, когда и где вы научились так стрелять?
В суматохе больших и малых дел переднего края нашел лейтенант время,
чтобы по душам поговорить с солдатом. Репин сказал, что, как он знает,
таежные обычаи требуют выслушать сперва человека старшего по возрасту. Да,
подтвердил Номоконов, это правильно. Скоро солдат проникся чувством доверия
к человеку, который внимательно слушал его, не перебивал.
Номоконов - тунгус из рода хамнеганов. Так считалось раньше, так он
пишется и сейчас. Его маленький народ живет в Забайкалье в разных местах: в
Делюне, в Средней и Нижней Талачах, в селах близ Вершины Дарасуна. Его народ
живет многими обычаями эвенков, но не умеет разводить оленей. Его народ
хорошо понимает и бурятский язык, но овец пасти не умеет и к хлебопашеству
не приучен. Степные буряты, которые живут рядом, считают хамнеганов своим
народом. Эвенки - тоже своим. И это хорошо. Хамнеган на обоих языках -лесной
человек. Правильно: раньше его маленькое, очень древнее монгольское племя
кормилось только охотой. Когда русские люди построили железную дорогу, жить
стало труднее: паровозы пугали зверей. Тогда тесные люди перекочевали всем
родом в верховья реки Нерчи и стали охотиться там. В десять лет Номоконов
привез на ярмарку свою первую добычу - более двухсот зайцев, которых он
поймал петлями. Русский купец забрал сразу всех - по две копейки за штуку. А
на другой день он уже сам продавал этих зайцев, но брал по пять копеек за
каждого. Маленькому охотнику купец сказал, что все зайцы худые, а на другой
день на всю ярмарку кричал, что они самые лучшие, самые жирные. И все
покупали зайцев у этого купца.
Много пушного зверя добывали тунгусы, а жили плохо. Так получалось, что
они всегда были должны купцам. О революции тунгусы узнали не сразу:
приехали, как всегда, на ярмарку, а купцы куда-то спрятались. Человек с
красным бантом на груди сказал, что теперь можно порвать все долговые
расписки. Без пороха, табака и соли ушли еще дальше в тайгу. Так велели
старейшины. Долго никому не показывались на глаза, питались чем попало,
курили листья березы. Но правду путами не свяжешь. И к порожистой Нерче
пришли вести о первой таежной коммуне в Нижнем Стане. Сперва одна семья
вернулась, потом еще две. И отец Номоконова не испугался пасти*, которую, по
словам шаманов и старейшин рода, русские ставят на тунгусов. В Нижнем Стане