"Альберт Маратович Зарипов. Первомайка (про войну)" - читать интересную книгу автора

землю, ладони мои прикрывали зажмуренные глаза. Внутренней частью правой
ладони я чувствовал, что правый глаз неестественно сильно выдается вперед,
отчего внешняя часть глазной оболочки касается мозолей на согнутой ладони. В
левом виске и правом глазу жгло резкой болью. "Вошла в левый висок и вышла
через правый глаз", - равнодушно подумал я.
- Алик! Что с тобой? - опять услыхал я.
Слева за моей спиной, на валу, продолжали зло огрызаться два автомата и
пулемет. Кроме этих стволов, во врага больше никто не стрелял. Я простонал и
услыхал вопрос Винокурова:
- Алик, тебя эвакуировать?
В сознании возникла недавняя картинка: темная масса боевиков находится,
накапливаясь, за валом, ждет своего часа. "Сейчас прорвутся", - отрешенно
подумал я, но голос сказал устало и спокойно:
- Со мной все нормально. Иди к пулемету.
Рядом со мной несколько раз хрустнул снег под ногами лейтенанта, и
через секунду я услыхал собранный и твердый голос Винокурова :
- Хорошо. Я пошел.
Он спрыгнул на дно канавы и начал подниматься к тропинке. Звук его
шагов затерялся в грохоте перестрелки. Но до пулемета лейтенант Винокуров
так и не дойдет. Когда он приподнимется над гребнем, в лоб ударит пуля и
выйдет через затылок. Тело лейтенанта рухнет на склон вала и скатится вниз
на тропинку. Через несколько минут он скончается, не ощутив никакой боли и
мучений.
В моем сознании продолжали появляться равнодушные и как будто чужие
мысли. Я продолжал лежать на склоне, тупо ожидая чего-то неизбежного и
слушая звуки перестрелки... "Так. Вошла в висок и вышла через глаз.
Повреждены лобные пазухи. Минут через пять будет болевой шок - и тогда все.
Пока я в сознании, надо посчитать до десяти. Раз, два, три. Раз, два, три?
Понятно, висок, левый глаз и правая глазница. Досчитать до десяти не
получается. Надо пойти за лопатой. Да, я же утром отдал лопату связистам -
сейчас ее не найдешь".
Я пришел в чувство от того, что лицом я лежал на мокром и рыхлом снегу,
который мерзким холодом обжигал кожу. Моя правая рука была вытянута вперед,
а левая согнута в локте и подобрана подо мной. Правая нога тоже была
вытянута назад, а левая нога согнута в колене и подана вперед. Мне это
положение что-то напомнило, но я так и не вспомнил что именно.
"Надо вперед. Надо ползти". И я опять двинулся вперед. Несколько раз я
терял сознание, затем это сознание возвращалось ко мне и я продолжал ползти
и ползти, насколько мне позволяли навалившиеся слабость и усталость. Раны на
голове ныли тупой болью. Между повязкой и кожей образовывалась подсыхающая
корка, но кровь постепенно наполняла правую глазницу, пленка прорывалась и
кровь сразу заливала лицо тепло и неприятно. Ползти теперь уже приходилось
по-пластунски, отчего вся одежда насквозь промокла. На мне были надеты лишь
летнее обмундирование и теплое нижнее белье. От холода тело била крупная
дрожь.
"Вот выйду к своим - там и согреюсь. Главное - не попасть к боевикам".
Опять подводило сознание: то оставляло бренное тело, то возвращалось
обратно. Тогда я вновь вслушивался в ночь и полз к шипению ракет. Вокруг то
затихала, то усиливалась беспорядочная перестрелка. Нельзя было точно
определить, где свои и где чужие. Единственным ориентиром для меня были