"А.Зарина. Скаредное дело." - читать интересную книгу автора

холщовой рубахе.
Княгиня с чистых дорожек бросилась в кусты малинника, обрывая о
колючие ветки тяжелую материю сарафана, царапая белые руки, и вдруг
закричала не своим голосом.
В крике ее было столько горя и ужаса, что он словно ударил каждого
слышавшего его, и все стремглав бросились к месту, откуда он раздался.
Глазам всех представилась ужасная картина. С безумно горящими
глазами, растрепавшимися волосами, княгиня стояла на крошечной луговинке у
реки и, потрясая золотым позументом, что служил Мише опояской, кричала
неистово:
- Украли! Скоморохи украли! Будьте вы прокляты, кто смотрел за моим
ненаглядным! Миша мой! Сердце мое! Очи мои! Ослепили меня злодеи, очи мои
вынули! Что я скажу князю своему? Куда побегу, где искать буду? Что вы
стали? - кинулась она вдруг на толпу. - Седлайте коней, скачите за ними,
вырвите сына моего, закуйте их в цепи, сюда приведите! Я им глаза
выскребу! Изменники!..
Все с ужасом попятились от нее и только теперь увидели вырванный
столб из тына.
- Миша! - еще раз закричала княгиня и рухнула на землю, хрипя и
колотясь в нервном припадке.
Все растерялись. Первой спохватилась пожилая Наталья. Она
протискалась вперед и властно заговорила:
- Чего стоите, рты разинувши, вместо того, чтобы дело делать? Аким,
иди сейчас седлай коней да возьми хоть 6 человек и по всем следам гоните!
А ты Влас, сейчас на коня и до князя-батюшки на Москву спеши. Не жалей
коня, - слышишь? А ты, Ерема, бери телегу и в Коломну гони. Слышь, там
бабка Ермилиха, - ее сюда вези. Не поедет - волоком тащи! Ну, ну! -
кричала она, топая и махая руками. - А вы, девушки, берегите княгинюшку да
в баньку ее, прямо в баньку! Ишь, с ней от испуга ушибиха [так называлась
падучая болезнь - вероятно, от слова ушиб, ушибиться] приключилась.
Девушки испуганно подошли к княгине, осторожно подняли ее и понесли
из сада. Расторопная Наталья, захватив власть, уже не выпускала ее, и
голос ее звучно раздавался то здесь, то там, отдавая приказания.
Словно борзые по зайцам на облаве, во все стороны рассыпались люди
Теряева, ища следы ушедших скоморохов, рыская вдоль большой дороги по
перелеску и по той стороне быстрой речки. Не щадя коня, мчался Влас в
Москву, и, скача по дороге, казался движущимся пыльным столбом. Чуял он,
что, может, едет на верную смерть от руки разгневанного князя, над этим и
только боялся, загнав коня, не найти на подставу другого.
Ерема трясся в телеге, торопясь в Коломну; а в это время княгиня в
беспамятстве металась на широкой скамье в предбанной, и пожилая Наталья
вспрыскивала ее святою водой с уголька и читала отпускные молитвы.
Девушки суетясь раздевали княгиню, а она стонала и, вдруг приходя в
себя, начинала причитать звонким, голосом:
- Соколик мой, Мишенька, светик мой ясный! Сердце мое, свет очей
моих! Я ли тебя не любила, я ли тебя не холила мое, золото! Взяли тебя
лихие люди, тащат тебя как горлицу, обижают тебя, ново белого! Крикни мне,
соколик, громче! Отзовись на мои слезы горькие! Уж как я полечу на них,
моих ворогов, и ударю, как сокол на воронов. Вы терзайте мое тело белое,
пейте мою кровь горячую, лишь отдайте князю-батюшке его первенца!