"Герман Леонидович Занадворов. Дневник расстрелянного " - читать интересную книгу автора

Евангелист:
- Прочитайте, Леонидович! Он и нам редко читает.
Читаю. Командир к партизанам:
- Что, хлопцы, хорошая песня?
- Хорошая. А какой мотив?
- Это уж вы сами подберите.
Я подписываю ее.
- Можно своей фамилией? Надеюсь, она ни в чьи руки не попадет.
- Конечно. Мы дорого продаем свою жизнь. Так просто не попадаемся.
Он берет, вкладывает в боковой карман между бумажками.
- Это будет моя любимая песня.
Политрук ушел. Командир остался.
- Ну, сейчас будем уходить.
Стояли молча.
Он:
- Столько хотелось рассказать, но нельзя. У нас строго. Когда будете с
нами - все можно. А сейчас нельзя.
- Я понимаю. Потому и не спрашиваю.
Сидели еще во второй хате. Он жаловался:
- Мы совсем одичаем скоро. У нас первая такая встреча. Обыкновенно
боятся. Было время - из лесов не показывались.
Политрук пришел.
- Будем отправляться!
Приказал комвзводу:
- Выводите людей к той хате с краю. Знаете?
Потом перешли во вторую. Прощались.
- Ну, мы условились с вами.
- Да. Да.
О пароле: "Пришлем откуда-нибудь из другого населенного пункта
человека".
Политрук начинает прощаться с меня. Командир:
- А я отсюда. - Начинает с Евангелиста.
Какая свобода во всех их движениях. Свобода людей, которые открыто и
прямо делают то, что хотят.
Мы остались втроем. Наступило похмелье. Нам было ясно: это небольшой
отряд, а не часть большого отряда. И вряд ли они чем-либо помогут. Разве
оружием. Юрий говорил:
- Вы только разузнайте и укажите, где полицаи соберутся. Мы с ними
просто. Я войду, руки из карманов не выну. Все оружие выложат.
Особенно волновало, что Усатый не обеспечил тайны. Нас видела баба, с
которой он живет.
23 ноября 1943 г.
На следующий день после описанного мы с Евангелистом направились за
машинкой. Она была доставлена на передаточный пункт. Шофер сказал:
- Коля просил, чтоб забрали скорее. Сегодня должны искать. Могут и ко
мне зайти.
Евангелист взгромоздил ее в мешке на плечи - "гуся як". Оглянулся:
- Полицай идет!
Ускорили шаг.
- Идет!