"Герман Леонидович Занадворов. Дневник расстрелянного " - читать интересную книгу автора

господарства не пойдут - мы тоже не пойдем". А вас искать надо. Вы разве с
людьми говорили, объясняли им?
Завхоз молчал. На, лице его было тупое терпение. Он понимал (мужик
хитрый) - староста кричит по обязанности. И сам староста понимает: никакими
доводами, кроме виселицы разве, не убедишь ехать в Германию.
Бригадир Сергей Яремчук вставил:
- Пойдемте по хатам. Меня в одной вчера матом погнали. В другой баба
выскочила. Говорит: "Людоед! Кровь наших детей хочешь пить..."
Староста шумел долго. Потом объявил:
- Я так и скажу в районе: там люди не виноваты, там руководители
виноваты.
Арестовал всех четырех, повез с собой в Грушку. Бажатарник сел и
подмигнул хватски:
- Проедемся, хлопцы.
В колхозе стало тихо. Иные говорили:
- Могут им там дать.
Другие:
- Ничего им не будет. Ну, подержат в холодной. Зато дети целы.
Подвозчики дежурили ночь. Думали - нагрянут жандармы. Никто не
нагрянул. Утром все появились, даже не биты. Только, передают, Сергею
Яремчуку раз за что-то дали по морде.
Потом слух: отправку из нашего района отменили до особого распоряжения.
Даже тех, кто был на комиссии, отпустили по домам. Да и некуда. Прошлый
"улов" (две недели назад) все еще никуда не отправили из Гайворона.
26 июля 1943 г.
Мы вступаем в опасный период. Но иначе нельзя. Бездействие вынести
трудно. Грызет совесть.
После долгих усилий Л. с товарищем - "доцентом" физиком - смонтировали
приемник. "Доцент" Толя - великолепный радист. Он в армии был им. Но его
пришлось долго обрабатывать. Из-за радио был расстрелян его ученик Артем.
Его самого за найденные наушники в начале войны долго и жестоко пытали.
Наконец он взялся.
Монтировал в сарае у Л. Тот достал в Умани кучу обгорелых замков.
Ремонтировал их. Купил фотоаппарат. Тоже возился. Все это там же в сарае.
Служило маскировкой.
Наконец два дня назад Л. сказал:
- Все в порядке. Есть прием. Я поймал советские станции. Чей-то доклад.
Понял такие слова: "Борьба за Сицилию продолжается... Бои в Западной
Сицилии..."
Была полдневная пора.
- Докажи, наконец, что есть прием.
- Не надо. Сейчас могут зайти.
- Две минуты.
Сестра закрывает нас снаружи на замок...
Приемник - старый чемодан, который все вмещает, - на стол. Я становлюсь
у окна - наблюдать за дорожкой, за дверью. Он склоняется. Лицо обостряется.
Нос даже становится жестче. Ловит.
- Ничего нет. Только музыка.
- Дождь. Прием плохой.
Уславливаемся на вечер. Вечером ливень. Идти подозрительно. На