"Герман Леонидович Занадворов. Дневник расстрелянного " - читать интересную книгу автора

5 марта 1943 г.
Вчера случилось такое.
Сидел занимался самым мирным - свивал на клубки нитки. Дядько в дверях:
- Вас в контору вызывает Олекса (Олекса - заведующий хозяйством).
Я удивился.
- Меня?
- Вас.
Повременил в нерешительности, пошел.
Старики сидели испуганные.
- Это, наверное, Германия.
Закрутил папиросу побольше. Бросил ее возле конторы. В конторе полно.
Бухгалтер, Фрося - девушка-счетовод, Олекса. Тот, что приходил. С краю сидит
староста - Коцюруба. К нему:
- Вы меня вызывали, пан староста?
Он кивает на парня, что стоит, опершись о стол. Китель. Наган. Из-под
пилотки топорщится здоровенный чуб.
- Нет. Инспектор районной полиции.
Тот поворачивается. Без околичностей.
- Ты какой нации? Еврей?
- Нет!
- Я бы копейку не поставил против того, что ты еврей. А кто же ты?
- Русский.
- А документы есть?
Подаю паспорт. Рассматривает.
- Где ты этот паспорт взял?
Я совершенно инстинктивно стараюсь говорить не торопясь, не повышая
голоса и не остря. Впрочем, я несколько успокоен: не Германия, не политика,
а старая песня.
- Он выдан милицией.
- А когда ты русскую фамилию себе взял?
- Это моя фамилия.
- Брешешь!
Вопросы в связи с паспортом: где прописан, где работал, кем, как звали
отца, деда?
О деде отвечаю:
- Был попом.
- Еврейским?
- Нет, самым обыкновенным.
Почему-то неожиданно:
- Немецкий язык знаете?
- Плохо.
- Как будет "стол"?
Отвечаю.
- Скажи по-немецки: "Я до этого не имею охоты".
- Не переведу.
- Подумай хорошенько.
Пытаюсь вспомнить: "Ich habe..." Но слова "охота", "желание" не помню.
Оглядываюсь вокруг. Все сидят, отвернувшись, отодвинувшись.
- Нет. Этой фразы я не построю.
- А говоришь, что знаешь немецкий.