"Герман Леонидович Занадворов. Дневник расстрелянного " - читать интересную книгу автора

Утром ту же новость принес старик с мельницы. Вчера на базаре только и
разговоров. Рассказывают две версии.
Первая. Ночью к леснику Колодистского леса стучат.
- Кто там?
- Откройте.
- Сейчас ночь, не открою.
- Откройте, товарищ!
Удивился, выглянул - несколько человек с автоматами.
Впустил. Вошли.
- Ну, как живете, товарищ? Давайте закурим.
Лесник искать газеты.
- Не надо, курите наше.
Высыпали папиросы.
- Нам нужны лошади. У вас есть?
- Есть одна, да вы на ней далеко не уедете.
- Нет, нам нужна хорошая лошадь. Достаньте.
Вспомнил: ночует один дядька. У него пара коней.
Погрузили на них "Максима".
- Только смотрите, не болтайте. Завтра можете, сколько угодно, а если
сегодня - убьем.
В Таужной связали дежурного, сторожей. Облили горючим склады с хлебом.
Подожгли. Когда кто-то хотел тушить, дали несколько очередей.
Потом явились немцы. Не нашли никого.
Вторая. Трое вооруженных остановили в Колодистском лесу подводу.
- Вези в Галочье (большой лес).
Привез. Там трое сошли, сели двое других.
- Вези на Таужную.
Отвез. Они зажгли склады с хлебом.
Но как бы то ни было - хлеб сгорел. Вчера в Колодистском лесу устроили
облаву.
Свезли тысячу пятьсот полицаев и немецких активистов по двадцать пять с
села. Никого не нашли.
25 октября 1942 г.
В интеллигентских домах, на поле, в селе рассказывают про Калашникова.
Рассказы о нем идут из Умани, Житомира. Может быть, это даже легенды. Но
характерно, что создаются сейчас именно такие легенды. Интеллигенты говорят,
что он майор или подполковник, селяне - что генерал. Одни - что коммунист,
другие - националист. Но все - что он одет не то офицером, не то генералом
немецким, что превосходно говорит по-немецки, снабжен всеми документами.
Будто в Житомире средь бела дня явился с машинами на склады, понабрал
масла, кож, обмундирования, уехал. После нашли записку: "Вы все дураки.
Забрал Калашников".
Вывесили объявление: "10 тысяч карбованцев тому, кто поймает или убьет
Калашникова".
Утром рядом появилось другое: "100 тысяч карбованцев тому, кто поймает
или убьет окружного комиссара. Калашников".
Будто в Торшенах в сопровождении нескольких солдат, одетых в немецкое,
явился в лагерь. Забрал военнопленных.
В Умани - к комиссару. Сидел офицер, говорил. Когда ушел, нашли
бумажку: "Если не отмените такой-то приказ, убью 100 немцев. Калашников".