"Сергей Залыгин. Свобода выбора" - читать интересную книгу автора

в ту пору гении водились в ней запросто.

Нынешнее Садовое

кольцо давно перестало быть садовым, пересечение кольца с Большой Никитской стало

горячей точкой Москвы: дым, гул, котлованы каких-то строек, тысячи машин, и

ни одна не снизит скорости, никто из нее не выглянет - поглядеть на комод, на

дом Шаляпина или Чайковского. Нынешнему времени нет времени оглядываться куда-нибудь, тем

более - в прошлое.

Нелепин же продолжал в комод

захаживать, чеховская самодостаточность продолжала и продолжала его удивлять, Чехов

все еще был для него и самым таинственным, и самым близким писателем жизни

и смерти человеческой. Толстой написал большую вещь Смерть Ивана Ильича.

Чехов в рассказе Архиерей обошелся, говоря о смерти, одной строчкой.



В чеховской простоте было что-то невероятное (оказывается, и так

бывает! Как только не бывает?). В чеховское время бурные происходили события:

политические убийства без конца, забастовки, демонстрации, война с Японией уже

шла, - ни одно из подобных событий Чехов будто бы и не замечал, писал о

жизни самой обыденной, грустной, отличавшейся только тем, что ничем сколько-нибудь особенным она

не отличалась. Сюжет в его вещах то ли был, а то ли его и вовсе не было?



Может быть, именно таким образом, размышлял Нелепин,

Чехов и возвысил жизнь над событийностью, может быть, только казалось так,

а может быть, и на самом деле сюжеты ему были не нужны, он их не искал,

пренебрегал ими: вот стоит на столе пепельница - хотите, напишу рассказ

о пепельнице? Да, Чехов был для Нелепина самым таинственным писателем, но