"Ярослав Залесский. Икона греха" - читать интересную книгу автора

ступенькам и застыл, пораженный открывшейся перед ним картиной.
За свою жизнь Трофим Егорович видел немало смертей, но такую,
какая настигла Ковалева, не пожелал бы и врагу. Четыре фашиста
разравали его тело голыми руками. Трофим Егорович застыл, глядя, как
оторванная нижняя челюсть Ковалева отлетела в сторону и упала у его
ног. Ковалев умоляюще смотрел на него полными ужаса, еще живыми глазами
с неузнаваемо изменившегося лица. Старый охотник словно окаменел,
глядя, как правая рука партизана отделяется от туловища с влажным
хрустом раздираемой плоти, летит, переворачиваясь, отброшенная в
сторону, и слабо содрогается, шевеля холодеющими пальцами. Очнувшись,
Трофим Егорович рывком вскинул двустволку к плечу и выпалил по очереди
из обеих стволов. Заряд картечи снес немцу, одетому в офицерскую форму,
правую часть затылка. Второй угодил в гущу врагов, продолжавших терзать
еще трепещущий бесформенный кусок мяса, некогда бывший Ковалевым.
Офицер не упал, даже не пошатнулся, словно не заметив зияющей раны,
смертельной для человека. Он медленно обернулся, шагнув к старику.
Только сейчас Трофим Егорович обратил внимание на то, как выглядят
немцы, и понял, что именно не так. Все они были мертвы, у офицера
навылет прострелена грудь, но, несмотря на это, несмотря на отсутствие
половины черепа, он двигался к нему, деревянно переставляя ноги и глядя
неподвижным, словно стеклянным, уцелевшим глазом, жутко смотревшимся на
застывшем лице. Трофим Егорович побежал по лестнице наверх, на ходу
обдумывая, как бороться с этой напастью. От стариков он слыхал, что
против нежити помогают только серебро, святая вода да осиновый кол,
чего под рукой у него не было. Он заметил взрывчатку, заложенную
командиром у верха лестницы. Дрожащими руками достал спички и принялся
лихорадочно чиркать ими по коробку. Как назло, спички ломались и никак
не хотели загораться. Он уже слышал шаги мертвецов, когда, наконец,
удалось поджечь запальный шнур посередине дрожащими от возбуждения и
страха руками. Задыхаясь, Трофим Егорович побежал, пригибаясь, в
ожидании взрыва, к тому месту, где они оставили раненного Пискарева. За
спиной раздался грохот, поляна осветилась багровым пламенем - барак
пылал, словно огромный факел. Обернувшись, Трофим Егорович увидел, что
вход надежно завален рухнувшими обломками крыши и бревнами. Облегченно
вздохнув, старик вдруг напрягся и замер. Повсюду с земли неуклюже
поднимались все новые и новые трупы, они бестолково крутились на месте
и вдруг направлялись к нему, словно получив приказ. Они были везде,
впереди, сзади, с боков. Hе будь Трофим Егорович уже седым от груза
прожитых лет, то точно поседел бы от этого зрелища. Он видел, что
оказался отрезанным от спасительного леса. Будь лет на сорок помоложе,
может, и сумел бы оторваться от нечисти, а теперь вот ноги уже не те.
Выхода не было. Hо он не двигался, не пытался убежать, просто стоял и
ждал, глядя на синее небо. Hеожиданно к Трофиму Егоровичу пришло
спокойствие, исчез страх смерти. Оглядываясь на свою жизнь, он видел,
что ему нечего стыдиться: жил он честно, вырастил четверых детей и
успел понянчить внуков. Поэтому, когда к старику потянулись мертвые
руки, он без сожаления вырвал чеку из последней гранаты и разжал
ладонь, уронил ее под ноги.

Ослабевший от потери крови Пискарев почувствовал, что начинает