"Ярослав Залесский. Икона греха" - читать интересную книгу автора

неестественных позах несколько убитых немцев, казавшихся в мигающем
неверном свете маленького язычка пламени какими-то бесформенными кучами
старого тряпья. Перешагивая через одного из них, Архипов запнулся.
Зажигалка выпала из руки и, звякнув о бетон пола, погасла.
- Твою мать... - ругнулся он сквозь зубы, шаря вслепую. Под руки
попадались стреляные гильзы и целые рассыпанные патроны, поэтому
зажигалка нашлась не сразу. Hаконец он выпрямился, в его руке
затрепетал огонек, выхватывая из темноты серые стены. Архипов не видел,
как в начавшей уже коченеть руке Кляйна, лежащего в коридоре, сначала
слабо, но разгораясь все сильнее и сильнее, бледно засветилась странная
статуэтка. Ему лишь снова послышались какие-то непонятные звуки, будто
несколько тонких, призрачных голосов едва слышно зашептали что-то в
разных концах бункера. Холодные когти страха слегка царапнули сердце
Архипова. В душе снова поселилось беспокойство. Hичего, что конкретно
угрожало бы жизни, но все же... Чертовщина какая-то. Оглянувшись, он
заметил слабое зеленоватое свечение, заполнившее коридор и
отбрасывавшее на стену причудливые тени. Сняв ремень автомата с плеча,
Архипов осторожно, чтобы не наделать шума, шагнул к коридору, желая
установить природу этого мертвенного света. Внезапно, ударив по
напряженным нервам, за спиной послышался шорох и следом за ним громкий
звон, словно кто-то в темноте пнул ботинком пустую гильзу. Вздрогнув,
как от удара электричеством, он резко обернулся и лихорадочно закрутил
колесико зажигалки. Маленькое желтое пламя неохотно вспыхнуло на
обгоревшем кончике фитиля и отразилось в остекленевшем глазу
здоровенного эсэсовца в черной форме, лицо которого была разворочено
взрывом гранаты. Второй глаз был выбит прошедшим сквозь череп осколком
и темным сгустком свисал на развороченную, залитую кровью щеку.
- Живучий, сволочь! - подумал Архипов, делая шаг назад и нажимая
на спусковой крючок. С такого расстояния промахнутся было невозможно.
Длинная очередь отбросила немца к стене. Гильзы со звоном запрыгали по
полу. Командира партизанского отряда передернуло от отвращения и едва
не вырвало, когда он вспомнил про свисающий глаз, колотящий по щеке.
Торопясь покинуть это мрачное место, где, казалось, даже спертый
воздух подземелья пропитался запахом смерти, Архипов шагнул в угол
комнаты, где заложил заряд, но тут в его ногу вцепились наделенные
нечеловеческой силой руки. От неожиданности он упал, стараясь
освободится, несколько раз ударил во что-то мягкое и липкое, судорожно
попытавшись правой рукой развернуть автомат к врагу, но все попытки
были тщетны. Архипов успел почувствовать холодные жесткие пальцы на шее
и последнее, что он услышал в этой жизни, прежде чем навсегда уйти в
небытие, был сухой резкий хруст его собственных позвонков, громко
отдавшийся в своде черепа. Рука продолжала конвульсивно нажимать на
курок и пули, высекая искры, рикошетили в замкнутом пространстве
помещения...
Услышав приглушенные толщей земли и бетона автоматные выстрелы,
Ковалев и Трофим Егорович посадили, почти бросили Пискарева на траву
поляны и, не сговариваясь, кинулись к входу в бункер.
В свои восемьдесят лет Трофим Егорович не мог состязаться в беге с
молодым Ковалевым, легко ушедшим вперед, поэтому сильно отстал. Он,
запыхавшись, добежал до входа, стуча сапогами, слетел вниз по