"Леонид Залата. Волчьи ягоды " - читать интересную книгу автора

росой траве, смотрел, как меркнут, растворяются в вышине звезды. Вспомнил,
что дома не знают, где он, и, наверное, мать не спит, прислушивается, когда
скрипнет дверь. Мог бы и предупредить.
Зашелестели кусты. Из сумрака вынырнул Ремез, на ходу связывая букет
ромашек коричневым стеблем дикого клевера.
- Вы тут не заснули?.. А я панских насобирал, душистых...
"Ява" стояла за бугром под шиповником. Ярош вывел ее на дорожку,
неизвестно кем, возможно рыболовами, протоптанную от электрички до заросшего
камышами берега, протер тряпкой сиденья.
- Я не ответил на ваш вопрос, - сказал Ремез. - Да пока что и рано.
Скажу лишь, что у вас слишком туманное представление о работе следственных
органов. Вам кажется, что у следователя одна задача: во что бы то ни стало
доказать виновность. А невиновность? Кто будет доказывать ее?
Ярош молчал.
- Поехали, - сказал Ремез и улыбнулся: - Попадет мне от жены. Одна
надежда на ромашки.
Ремез жил на улице Алхимова, кратчайший путь к ней лежал через
Чапаевскую, но Ярош умышленно дал круг и какими-то темными переулками за
элеватором выскочил на набережную. Тихая, всегда немного сонная, может,
потому что утопала в вишневых садах, Чапаевская отныне пугала его. Он знал
ее вдоль и поперек, там на каждом шагу остались ее следы, и осознавать это
было страшно.
"Знаешь, - сказал он как-то Нине, - твоя улица заблудилась. Приехала в
город из какого-то села и заблудилась".
"А зачем она приехала?" - спросила Нина, принимая новую игру.
"Известно зачем - на базар! Пока вишни продала, ночь наступила. А к
утру новые созрели. Так и прижилась..."
"И хорошо сделала, что прижилась, - сказала Нина. - Хорошая улица,
уютная. "Хрущи над вишнями гудят..."
"Влюбленные домой спешат", - подхватил он.
Впервые за время их знакомства было произнесено слово, которого до сего
времени стыдливо избегали. Нина зарделась.
"Ты все перепутал, - сказала она. - У Шевченко там совсем иначе.
Классиков, Яро, надо знать. - И она звонко, явно стараясь скрыть волнение,
продекламировала: - "С плугами пахари идут, поют дорогою девчата, а матери
вечерять ждут".
Вот тогда он и осмелел.
"Ничего я не перепутал, - сказал вдруг охрипшим голосом. - Я люблю
тебя... Вот".
И поцеловал девушку. Было это прошлой осенью. Давно было. Так давно,
будто в какой-то другой жизни...
- Тпру, - сказал за спиной Ремез. - Приехали.
- Тут?
- Да. Вон мое окно... Ну, я пошел.
Ярош кивнул Ремезу и взглядом проводил старшего лейтенанта до ворот.
Что-то изменилось в его отношении к следователю после этой ночи; он еще не
успел понять, что именно, но смотрел, как тот идет, прижав под мышкой
ромашки, с неожиданной для себя теплотой.
Политый ночью асфальт поблескивал лужами и стремительно падал под
колеса. Ярош представил хитрые, как у лисы, глаза сторожа и передумал ехать