"Виталий Закруткин. Матерь Человеческая [H]" - читать интересную книгу автора

темного хода, проделанного Марией в горе обрушенных взрывом кирпичей.
Лишь размельченные кукурузные зерна помогли ей заманить в убежище
напуганных, одичавших птиц...
И снова потянулись для Марии однообразные, похожие один на другой
дни. Наступила зима. Приморозило. Погода стояла переменчивая. Вначале
шли снега, и тогда хуторское пожарище становилось белым, только темнели
на снегу печные трубы да остатки стен. Потом теплело, снег тяжелел,
подтаивал. На пустой хуторской дороге блестели лужи талой воды. Иногда
после короткой оттепели мороз вновь сковывал землю скользким гололедом.
Стянутые ледяным панцирем ветви яблони в такие дни склонялись к земле, и
в нерушимой тишине безлюдья было хорошо слышно, как они тонко и нежно
позванивают, уступая порыву холодного ветра и роняя длинные, прозрачные
сосульки...
Как только начинало рассветать, Мария управлялась со своим
хозяйством. А хозяйство все прибавлялось. Однажды зимним предвечерьем на
сожженный хутор прибрели три рыжие лошади. Они шли, понуро опустив
головы, тяжело передвигая ноги, хлопая полуоторванными подковами. Лошади
были похожи на обтянутые кожей скелеты: острые мослы на их крупах
выпирали, глаза слезились, все ребра можно было пересчитать. Лошади были
подседланы и занузданы. Под седлами синели чепраки с красными звездами
по углам. У одной седло сбилось под брюхо, и она плелась сзади,
непрерывно спотыкаясь.
Когда Мария увидела несчастных лошадей, сердце ее зашлось от жалости.
- Как же вы живые остались?! - воскликнула она. - Кого вы носили на
себе и где ваши всадники? Небось, сложили свои головы и лежат в степи.
Кто знает, как выжили уцелевшие в бою кавалерийские кони? Больше двух
месяцев бродили они по пустошам, по полям. Железо удил мешало им жевать
высохшие травы, кровавило рот. Сбитые с шеи сыромятные поводья
волочились по земле, путались в ногах, жесткие седла и подпруги
разъедали спины и бока.
Издали увидев вышедшую из погреба Марию, лошади остановились,
настороженно подняли уши и жалобно, просительно заржали. Все три пошли
ей навстречу, окружили и стали перед ней, опустив головы. Челки, гривы и
хвосты их были унизаны колючими репьями, израненные удилами углы ртов
кровоточили, а когда Мария сняла с них уздечки и седла, она вскрикнула
от боли и жалости. Конские спины, с которых седла не снимались месяцами,
превратились в покрытые струпьями раны, на которых рваными ошметками
висела облысевшая, лишенная шерсти кожа.
- Бедные вы мои, бедные! - заплакала Мария.
Осторожными прикосновениями пальцев она смазала конские спины свежим
сливочным маслом, накормила голодных коней кукурузой, с помощью тесака
сняла с их ног хлопающие подковы. Обласканные кони послушно пошли в
коровник и впервые за долгие дни скитаний поели и уснули в тепле.
Каждое утро она выпускала коней, коров, кур, овец. Чистила коровник,
потом вела животных к речке, на водопой. Одно место на речной излучине
она ежедневно проверяла, лопатой ломала на нем тонкий лед, не давая воде
замерзать, и там, у длинной полыньи, поила скотину. К речке Мария всегда
шла впереди, а за ней послушно шли спасенные ею животные. Должно быть,
их согревала любовь и привязанность к единственному живому человеку, к
ласковой женщине, у которой были такие по-матерински нежные руки и такой