"А.Закгейм. Соперник времени" - читать интересную книгу автора

одиночку. И слава будет принадлежать мне одному! Мое имя будет греметь в
веках рядом с именами Архимеда, Эйнштейна, Нгоа и Ветрова. И я услышу гром
этой славы - я! Потому что первый воспользуюсь плодами моего открытия. А
между тем оно просто, как яблоко Ньютона. Каждый школьник знает парадокс
времени Эйнштейна. В быстро движущейся системе ход времени замедляется.
Это ясно, как дважды два. И в этом может убедиться любой. Да, астронавты,
возвращаясь, попадают в будущее: за десять лет их путешествия на Земле
проходит шестьдесят. Но для этого нужна экспедиция, колоссальные затраты,
нужен огромный коллектив, всегда и для любого дела нужен коллектив. А если
я хочу попасть в будущее один? Не удивляйтесь, что я стремлюсь в будущее.
Я не надеюсь, что там, куда я попаду, будет царить милый моему сердцу
индивидуализм. Нет! Но я попаду в будущее, которое, захочет оно или не
захочет, должно будет оценить блеск "моей идеи и красоту ее воплощения. И
ведь правда, все элементарно просто. Для того чтобы использовать парадокс
Эйнштейна, не покидая Земли, просто нужно поступательное движение заменить
вращательным. Поместиться в центрифугу, обод которой вращается почти со
скоростью света. Просто, правда? Но понимаете ли вы, что значит рассчитать
эту машину на прочность? Или каким должен быть ее привод? Или подшипники?
Двадцать лет мучительно и одиноко бился я над этим. И добился большего,
чем мечтал.
Он весь преобразился. Голова гордо откинулась назад, спина выпрямилась.
- Не буду рассказывать вам подробности. Вдруг вам взбредет в голову,
что интересы коллектива выше честного слова, этого величайшего сокровища
человека в прошлые века, и вы предадите меня. Скажу только, что по расчету
моя машина дает а=8750. За час пребывания в ней на Земле проходит год.
Сегодня я ставлю решающий опыт. Я пробуду в ней этот час, равный году. А
потом выйду, опубликую результаты моей работы и снова удалюсь в этот скит,
совершеннейший из монастырей, удалюсь на пятьдесят часов. У вас на Земле
за это время пройдут те пятьдесят лет, за которые созреет моя слава и мир
признает меня.
Внезапно его голос снова потускнел, на лице появилось просящее и даже,
пожалуй, виноватое выражение.
- Вы знаете, Тихонький, есть две мелочи, которых я еще не решил.
Изнутри мою машину нельзя ни включить, ни выключить. Поэтому мне нужна
ваша помощь. Сейчас я войду в центрифугу, и вы включите вон тот рубильник.
Потом выйдете и запрете дверь, вот ключ. А ровно через год вы придете сюда
и выключите рубильник. Только держитесь подальше от машины, когда она
будет включена. И лучше спустить занавес, - он показал на прозрачную
занавеску из бисмолюсита, укрепленную под потолком. - При разгоне может
возникнуть жесткое излучение.
Он повернулся, быстрыми шагами подошел к машине и неуклюже втиснулся в
люк, который тотчас захлопнулся. У меня гудело в голове, и я уже не вполне
понимал, действительность это или бред. Машинально я опустил занавеску, на
мгновение заколебался, но потом решительно рванул на себя рукоять
рубильника. Машина загудела мощным басовым звуком, который перешел в
оглушительный вой, затем в жуткий свист и исчез где-то в ультразвуке.
Контуры машины расплылись, потом по ней пробежали переливы необыкновенно
ярких красок (позже мне объяснили, что это была игра эффекта Допплера -
Физо), и, наконец, все исчезло. Никакой машины не было видно. Только ветер
свистал по углам пещеры, поднимая тучи пыли. Я вышел, запер двери, сел в