"Павло Загребельный. Капитан Шопот" - читать интересную книгу автора

- Так, может, и мне не нужно... смотреть? - заколебался капитан. -
Может, я тоже в другой раз? Мы вместе с Богданой...
Но если колебания Богданы старшина еще мог как-то понять, то понимать
капитана он совершенно отказывался. Его старшинская душа не могла
согласиться с таким пренебрежением к вещам, от которых - он знал это
хорошо - зависело будущее благополучие капитана и, если хотите, его семейное
счастье. Человек должен иметь кусок хлеба, сорочку и жилье - этого никто не
станет отрицать. Тем большее право ты имеешь на все это, когда заработал и
кусок хлеба, и сорочку, и крышу над головой. А кто же здесь больше тебя
заработал?
- Нет, товарищ капитан, так нельзя, - решительно сказал Буряченко. -
Вам нужно пойти и посмотреть квартиру, и мы должны с вами сразу прикинуть,
что там и как, иначе я не могу отвечать, а я отвечаю...
Он чуть ли не силком вытащил капитана из канцелярии и повел через двор
в березовую рощицу, где среди хозяйственных построек стояли жилые домики
старшины и офицеров.
Богдана оставалась в одиночестве недолго. Кто-то стукнул в дверь,
подождал ответа, стукнул еще раз, Богдана снова промолчала, ожидая, что же
будет дальше. В комнату заглянул сержант Гогиашвили. Его красивая черная
голова на крепкой загоревшей шее напоминала голову какого-то античного героя
со старинной медали или монеты. Только, кажется, все античные герои и
императоры были безусыми, а у Гогиашвили над верхней губой чернела узенькая
полоска грузинских усиков.
- Можно? - спросил шепотом сержант. В голосе его была такая
встревоженность, а в глазах столько сочувствия к молодой женщине, что она
мягко улыбнулась, кивнула сержанту. Гогиашвили вскочил в комнату легко, как
барс, но от двери, как и старшина, отойти не решился, хотя и хотелось ему
приблизиться к Богдане, повел плечами так, будто готовился поднять тяжелую
штангу; его грудь ходила ходуном, не от силы, которой была наполнена, а от
волнения; он поднял обе руки, взмахнул ими, потянулся к Богдане, горячо
сказал:
- Вы не бойтесь! У нас тут очень хорошо! Тут никто не скучает!.. Мы
организуем самодеятельность! Мы с вами такую самодеятельность!.. Поедем и в
Киев, и в Москву! Мы все с вами сделаем! Все!..
Глаза у него сухо посверкивали, горячие черные глаза, губы пламенели,
он быстро облизывал их кончиком острого, упругого языка, ждал от Богданы
каких-то слов, надеялся увидеть, как потеплеют, станут более мягкими, не
такими настороженными ее глаза, хотя никто, и сама Богдана не просила его
утешать, он стремился непременно ее утешить, рассказать, какие прекрасные
хлопцы служат здесь, на заставе, какая это застава, какие тут леса и горы.
Элементарный такт сдерживал Гогиашвили от того, чтобы начать расхваливать
еще и капитана, сержант хорошо понимал, что с капитаном у Богданы все в
порядке, что теперь ее опасения касаются лишь их маленького коллектива, этих
людей, чужих для нее, непонятных, которых она боится, не решается подумать о
своей будущей жизни здесь, среди них.
- Хотите, я обучу вас борьбе? - не унимался Гогиашвили. - Классической,
самбо, даже дзюдо!..
Капитан и старшина появлением своим прервали поток обещаний сержанта,
Гогиашвили испуганно отскочил от двери, козырнул, вытянулся в струнку.
- Вы что здесь, товарищ сержант? - из-за спины Шопота гаркнул на него