"Павло Загребельный. Капитан Шопот" - читать интересную книгу автора

И он попытался похлопать ее по щеке двумя пальцами - указательным и средним,
как это делал в минуты хорошего настроения. Но Богдана брезгливо
отстранилась и сказала, что запрещает ему не только прикасаться к себе, но
вообще обращаться к ней. Ростислав понял: неотвратимое приблизилось
вплотную. Он лихорадочно начал обдумывать, как можно выйти из этого
положения. Запугать Богдану не мог - знал это слишком хорошо. Она вообще не
ведала, что такое страх. Ростислав даже удивлялся: откуда у нее такое
чертовское мужество?
Обесславить ее перед лицом всей филармонии за моральное разложение? Но
ведь не было никакого морального разложения! Ревность никогда и нигде не
принимается за доказательство. Он имел в руках еще один удар, от которого не
устояла бы ни сама Богдана, ни ее такая святая, божья матушка. Ах, ах, она
не хочет и слушать о своем братике Яреме, после того, что он натворил на
родной земле! А известно ли вам, любезная, что ваш братик, экс-иезуит,
экс-эсэсовец и экс-бандеровец, жив и здоровехонек, здравствует и процветает
в Западной Германии, да еще и интересуется вашим адресом, чтобы передать
рождественские приветы, а возможно, и нагрянуть в гости?
Ростислав получил уже два письма от Яремы, ответил, в частности, и ради
того, чтобы зацепить на крючок покрепче все это святое семейство и иметь его
на всякий случай в руках. Он не пылал гражданским возмущением, узнав о том,
что военный преступник Ярема Стиглый и до настоящего времени благополучно
подвизается где-то в немецком городе, его не встревожило то, что Ярема дал о
себе знать после длительного молчания и утайки, не задумался, откуда Яреме
стал известен его адрес (тот прислал письмо на филармонию, и у Ростислава
гордо застучало сердце: его артистическая слава проникла и за рубеж!), он
никогда и никому не рассказал бы о воскресении одного из тех, кто залил
кровью родную землю, если бы не припекло его самого, если бы не покушались
на его крохотное благополучие. А поскольку Ростислав придерживался железного
принципа "своего не отдам!" - то и обдумывал теперь лихорадочно, как
использовать против Богданы и ее матери свой последний, самый крупный и
самый страшный козырь.
Пока Богдана была с ним, он не мог решиться. Боялся за собственную
шкуру. Да и не хотелось верить, что какой-то капитан одним движением брови
мог забрать у него женщину, без которой он не представлял своей жизни.
Одновременно понимал, что пассивно ждать нельзя: нужно действовать, нужно
спасать то, что можно еще спасти. Но как?

- Мама, я не вернусь к нему больше.
- Почему? Что случилось, доченька?
- Когда я сказала, что хочу поехать к тебе, он закричал: "Чего тебе там
нужно!" Он всегда кричит на меня. На тебя тато когда-нибудь кричал?
- Нет.
- Вот видишь! Почему же ты не удержала меня вовремя, почему отдала
этому безжалостному крикуну? Ты никогда не рассказывала мне об отце. Какой
он был?
- Ты похожа на него.
- Добрый?
- Да. И тихий, ласковый. Все белорусы такие, наверное.
- А этот грубый и злой, И жестокий. Он кричал, что если я уйду от него,
он меня убьет.