"Павел Архипович Загребельный. Я, Богдан (Исповедь во славе)" - читать интересную книгу автора

завершая трудный день в надежде, что новый день будет легче.
Я пошел к нищенскому двору пани Раины. Завтра на рассвете я должен был
трогаться дальше на Киев, но теперь уже знал, что не могу уехать, не оказав
помощи этой по-глупому гордой и глубоко несчастной женщине. Поэтому шел
прямо к ее двору, рискуя натолкнуться снова на ее глухую неприязнь, но не
мог поступить иначе.
Согнутая фигура темнела на сером старом крыльце, испуганный вскрик при
моем приближении, гневное отмахивание руками.
- Как пан посмел?
- Пришел посоветоваться с пани Раиной.
- Не о чем советоваться!
- Должны найти способ, как пани избежать того нелегкого положения, в
котором она оказалась.
- Я ни в чем не нуждаюсь, ни в чем не нуждаюсь!
И уже в голосе слезы.
- Пан Марко Здуневский просил меня, когда буду в Переяславе...
- Ах этот пан Марко, все эти Здуневские... Вечные слуги, слуги и
слуги... Короля, чести, рыцарства, золотой свободы... А что имеют за это?
Что имели когда-нибудь?.. Но какое пану дело до всего этого? Жила до сих пор
без чьей-либо помощи, могу...
- Множество людей живет трудно, часто страдая, и никто не приходит на
помощь. Но когда узнаешь о том или ином, то твоя совесть не оставляет тебя в
покое. Еще вчера я не знал о пани, лишь слышал смутно, теперь же не смогу
успокоиться и уехать отсюда, не сделав ничего для пани и ее дочурки.
- Милостыня? Не нуждаюсь.
- Назовем это иначе. Заем. Я даю пани денег взаймы, а потом позабочусь,
чтобы...
- Я не нуждаюсь ни в каких деньгах. У меня их достаточно.
Правду говорили казаки, что пани спесивая. Но не станешь же
расспрашивать, откуда у нее деньги и почему она такая оборванная, если их у
нее вдоволь. Готов был уже пожалеть о недопитой рюмке, оставленной на столе
у Сомков, впутывая себя еще больше в это глупое приключение.
- Значит, пани отталкивает мою дружескую руку?
Она молчала.
- Я должен уйти отсюда?
Она снова молчала. Что-то в ней переламывалось болезненно и тяжко, но,
когда наконец откликнулась, это был не голос, а сама боль и страдание:
- Минуточку, пане сотник.
Я почувствовал, что она на грани потери сознания, и тут же шагнул в
темноте навстречу ей: пани Раина уже падала, не думая, поддержит ли ее
кто-нибудь или нет. И упала мне на руки, рыдая:
- Спасите нас, пане сотник, иначе погибнем здесь... Заберите нас
отсюда, вывезите куда-нибудь... лишь бы только отсюда, лишь бы только
подальше отсюда...
И так сквозь всклипывания, урывками, сдавленным голосом, подавляя стыд
и угнетенность, рассказывала мне о своей маленькой Рене, именно так ее
звали, настоящее имя которой - Матрегна, а уже отсюда - Регна - Реня, у нее,
собственно, у пани Раины, было имя Регина - Рейна, которое люди произносили
как Раина. Родители были весьма амбициозными, амбициозность передали в
наследство и ей, а кому теперь нужны ее амбиции.