"М.Н.Загоскин. Вечер на Хопре" - читать интересную книгу автора

продолжал я, увидев под одним кустом молодого человека,
который сидел на траве рядом с девушкой лет шестнадцати.
Они оба были одеты просто, по-деревенскому, но отменно
щеголевато; и если бы соломенная шляпка, в которой была
девушка, попалась в Москву на Кузнецкий мост, так, уверяю
вас, она недолго бы залежалась в модном магазине. Молодой
человек был недурен собою, а его подруга... О, такое мило
видное, выразительное лицо, такие черные, пламенные глаза
можно только встретить в одной Италии! Позвольте спро
сить,- сказал я, подойдя к этим нежным голубкам, которые
о чем-то вполголоса ворковали меж собою,-ведь это дача
синьора Фразелини? Девушка вскрикнула, ударилась бежать,
и, прежде чем я успел окончить мой вопрос, ее и след
простыл. Молодой человек также смутился, но отвечал очень
вежливо: Точно так, синьор официале! Это поместье
принадлежит Леонарду Фразелини, если угодно, я вас про
вожу до дому . Я пошел вслед за ним по берегу речки, а
карета поехала по дороге, которая шла прямо через луг на
широкую плотину, устроенную повыше мельницы. Когда мы
перешли через ручей по красивому китайскому мостику, я
спросил молодого человека, не сын ли он помещика?
- Извините, синьор официале! - отвечал он. - Я
Корнелио Аничети, родной его племянник.
- А красавица, с которой вы сидели под кустом, верно,
сестра ваша! Смуглые щеки Корнелио вспыхнули.
- Нет! - сказал он отрывисто.- Это камериора моей
тетки.
- Неужели? Она так хорошо одета, что я подумал... А
как зовут эту прекрасную служаночку?
- Челестиною.
- Она очень мила.
Корнелио посмотрел на меня пристально, и, признаюсь,
для моего самолюбия приятно было заметить, что этот
инспекторский смотр не очень его успокоил.
- Да! - сказал он наконец.- Это правда, Челестина
мила, но она очень дика и, сверх того, извините, синьор
официале, терпеть не может иностранцев. Но вот и дядюшка
идет к нам навстречу,-прибавил он, указывая на человека
пожилых лет с приятной и почтенной наружностию.
Хозяин принял и обласкал меня как родного, а жена его,
синьора Аурелия, долго не могла опомниться от удивления
при виде варвара русского, который отпустил ей с полдю
жины комплиментов на самом чистом тосканском наречии. В
продолжение всего дня я не видел никого, кроме моих
хозяев, их племянника, проворного слуги Убальдо и безо
бразной старухи, которую называли Петронеллою. Под вечер,
когда мы все сидели на дворе, появилась наконец
Челестина. Она уселась смирехонько в одном углу, на ни
зенькой скамейке, и так занялась каким-то рукодельем, что
я не мог даже полюбоваться ее черными глазами,-она ни