"М.Н.Загоскин. Вечер на Хопре" - читать интересную книгу автора

котором я имел честь служить полковым адъютантом,
принадлежал к этому обсервационному корпусу. Наш полковой
командир был человек добрый, отлично храбрый и настоящий
русский хлебосол. Почти все штаб- и обер-офицеры каждый
день у него обедали, и кому надобны были деньги, тот
шел к нему прямо, как в Опекунский совет. Но вот что было
худо: наш полковой командир был женат, и это бы еще не
беда, да жена-то у него была такая нравная, что и боже
упаси!
- Так что ж,- прервал Заруцкий, - тем хуже для мужа, а
офицерам-то какое до этого дело?
- Какое дело! - повторил Кольчугин.- Эх, сударь! Время
на время не приходит. Нынче после полкового начальника
первый в полку человек старший баталионный командир; а у
нас бывало, коли полковник женат, так второй человек в
полку полковница, а если она бойка да хоть мало-мальски
маракует в военном деле, так и всем полком заправляет. То-
то и есть, батюшка! Нынче век, а то был другой. Я уж вам
докладывал, что наш полковник был человек храбрый, не
боялся ни пуль, ни ядер, а перед женой своей трусил. Она
была женщина дородная, видная, белолицая, румяная... а
удаль-то какая... голосина какой!.. Ах ты господи боже
мой!.. Что и говорить: город-барыня! Не знаю, потому ли,
что она любила своего мужа, или потому, что была очень
ревнива, только никогда от него не отставала: мы в поход
- и она в поход. В то время, как наш полк стоял лагерем,
она жила в Кракове и хоть могла часто видеться с своим
мужем, но решилась наконец совсем к нему переехать.
Нашему полковому командиру это не вовсе было по сердцу -
да ведь делать-то нечего: хоть не рад, да будь готов.
Палатку перегородили, наделали в ней клетушек, а из
самого-то большого отделения, где, бывало, мы все
бражничали с нашим командиром, сделали спальню и
поставили широкую кровать с розовым атласным пологом. Я
думаю, господа, вы все знаете, что Суворов не очень жа
ловал барынь, а особливо когда они жили в лагере и меша
лись не в свои дела, да он был еще тогда только что
генерал-майор, связей никаких не имел, а наша полковница
происходила из знатной фамилии, и родные ее были в
большом ходу при дворе. Другой бы на его месте
похмурился, нахмурился, да на том бы и съехал, а наш
батюшка Александр Васильевич и не хмурился, а выжил
полковницу из лагеря. И теперь без смеха вспомнить не
могу. Экой проказник, подумаешь! Умен был, дай бог ему
царство небесное!
Когда мы вышли в лагерь, он отдал приказ по всему
корпусу, что если пустят одну сигнальную ракету, то
войскам готовиться к походу; по второй - строиться перед
лагерем; по третьей - снимать палатки, а по четвертой -
выступать. Он не любил, чтоб солдаты у него дремали, и