"Михаил Задорнов. Вдруг откуда ни возьмись (рассказы) " - читать интересную книгу автора

себе представить, что было после такого же стакана с незакаленной немецкой
немощью. Он в момент превратился в восковую фигуру из музея мадам Тюссо. В
этой же позе его перенесли в гостиницу и уложили в кровать. Только заботливо
надели галстук, чтобы тот не потерялся.
Проснулся наш немецкий шеф в восемь утра и, по-моему, в первый момент
даже не понял, в какой стране он находится. Голый, в медицинском халате, с
деловым галстуком на шее. А над ним уже стоят наши нефтяники. Все в
костюмчиках, свеженькие, с утра супчику поели. Наши ведь всегда перед
работой опохмеляются супчиком, вернее, наваром из мозговой косточки. И при
этом приговаривают: "Однако оттягивает".
Стоят они над немцем, словно консилиум у постели умирающего.
Главнокомандующий протягивает ему все тот же граненый стакан и говорит:
- На, выпей, полегчает. Отвечаю... Я по глазам немца вижу, что он хочет
задать вопрос, но не может. По его взгляду вопрос мне понятен, и я его
озвучиваю:
- Это что, тоже "шило"?
- Нет, "шило" льется вечером. А это на похмелье. Это "буравчик". Выпей,
выпей. Нефтяником будешь!
"Буравчиком" меня угощали на атомоходе "Арктика". Могу
засвидетельствовать: "буравчик" действительно не "шило", потому что
"буравчик" - это не спирт с перцем, а спирт с небольшой добавкой жидкого
азота. Кто-то из северян придумал, дабы спирт не так раздирал глотку,
немного добавлять в него захолаживающего жидкого азота. Действительно, с
такой добавкой, близкий к температуре абсолютного нуля, напиток, можно
сказать, проскальзывает в организм, не задевая нежных слизистых оболочек
гортани. Затем легкая фракция "буравчика" мгновенно испаряется с выдохом или
иком, а спирт, как ценное вещество, остается в организме. Только пить
"буравчик" надо очень быстро, ни в коем случае не смакуя, как виски с
содовой.
Немцу очень хотелось стать нефтяником. Принял он "буравчик" и еще на
пару дней поехал в гости к мадам Тюссо. Очнулся. А наши опять над ним в
галстучках консилиумом собрались:
- Одевайся. Сегодня едем на рыбалку. Поехали, поехали, два дня уже тебя
тут ждем.
- Я не умею рыбачить, - взмолился немец.
- А что там уметь! Наливай и пей.
Уезжали немцы с подписанным контрактом. Растолстели на наших харчах. У
того, который по-русски говорил, голова уже с трудом входила в кепочку.
Впрочем, этого следовало ожидать: ведь он влюбился в повариху, которая им
всю неделю готовила. Звали ее Варя. Это имя ей очень подходило. Она не могла
быть ни Олей, ни Таней, ни Леной. Она могла быть только Варей. Готовила с
душой и умела открывать пиво обручальным кольцом. Все это очень нравилось
немцам. Однажды они из-за нее даже чуть не подрались. То есть стало в них
появляться что-то нашенское. Она же, Варя, выбрала того, который говорил
по-русски. Ей нравилось говорить с мужчинами. Этого она на родине не имела.
И, кроме того, хотелось, чтобы ей было понятно, как ее уговаривают.
Когда же мы прощались в аэропорту "Шереметьево", немцы мне сказали:
- У вас потрясающая страна. Похудеем - еще приедем. Нам очень
понравилось. Спасибо. У нас, в Германии, работать гораздо сложнее. У нас бы
полгода такой контракт обсуждали. Наверное, потому, что у нас нет такой