"Николай Задонский. Последние годы Дениса Давыдова " - читать интересную книгу автора

здесь... Голова трещит... Приедете, разбудишь!
- Сделай милость! Располагайся как дома...
- Всю ночь, признаться, глаз не смыкал, - продолжал Давыдов,
укладываясь на диване. - Стихи Ивановой писал... Влюблен, как дурак,
ей-богу!
Он сверкнул глазами и с чувством продекламировал:

Я - ваш! И кто не воспылает!
Кому не пишется любовью приговор.
Как длинные она ресницы подымает,
И пышет страстью взор!

Давыдов смолк и неожиданно вздохнул:
- Нет, право, будь у меня средства, женился бы, оставил службу да
принялся за сочинительство... Я в Париже записи партизанские Ермолову читал,
одобряет... "Слог, - говорит, - живой, хороший, мемуарист толковый из тебя
выйдет..."
- О боги, что я слышу! - комически воскликнул Вяземский. - Певец вина,
любви и славы мечтает о презренной прозе!
- Всего, что видел, стихами не опишешь, - произнес Давыдов. - А
поэзия... это статья особая! Я не цеховой поэт, не хватаюсь за перо по
каждому поводу, но чувства поэтические всегда со мною... В пылу сражения, в
дыму бивуаков, в кочевке партизанской и в женской красоте... Я прирос к
поэзии, как полынь к розе, и не устану упиваться роскошным ее ароматом...
Так-то, друг милый! А прозы презирать не должно... Это служба, отечеству не
бесполезная... Этим не шути...
Давыдов хотел еще что-то добавить, но не смог. Лохматая голова странно
качнулась вбок, руки беспомощно опустились. Сон настиг его мгновенно.
Вяземский прикрыл окно шторой и тихо вышел из кабинета.
Рассказ о случае с Денисом Давыдовым произвел большое впечатление у
Четвертинских.
- Возмутительная история, - негодовал Борис Антонович. - Я знаю Дениса
с юнкерского чина, его не раз притесняли по службе, но сводить счеты с
неугодным лицом подобным образом - вещь неслыханная! Отнять заслуженный в
сражениях чин! Какой жестокий, оскорбительный произвол!
Плотный и плечистый, похожий на цыгана Федор Иванович Толстой,
подъехавший одновременно с Вяземским, сверкая черными глазами, прорычал:
- Экие скоты! Имена бы проведать! Да всех к барьеру!
Дамы выражали сочувствие пострадавшему по-своему.
Вера Федоровна, уже примирившаяся с мужем, вздыхала:
- Бедняжка Денис Васильевич! Представляю, каково ему переносить все
это!
- Ужасно, ужасно! - вторила сестра Надежда Федоровна. - Нет, я
благодарю бога, что Борис оставил военную службу и находится вдали от всяких
интриг и козней...
- Отставка, пожалуй, была бы лучшим выходом из положения и для
Дениса, - заметил Борис Антонович, - но, насколько известно, он не имеет
никакого состояния.
- В этом трагедия! - подтвердил Вяземский. - Остается одна надежда на
государя. Денис как будто собирается писать ему.