"Николай Задонский. Последние годы Дениса Давыдова " - читать интересную книгу автора

подчеркивал их музыкальность.
В кабинете установилась глубокая тишина. Все сидели словно
зачарованные.
А слова текли... Воспоминания о славном прошлом россиян, возникшие в
прелестных аллеях царскосельского парка, сменились яркими картинами недавних
битв с иноплеменной ратью.

...Дымится кровию земля:
И селы мирные, и грады в мгле пылают.
И небо заревом оделося вокруг...

Денис Васильевич чувствовал, как стихи все больше и больше берут за
душу. Он наслаждался их звучностью, его поражали точность и ясность многих
образных представлений. В то же время он явственно отмечал и следы
подражательности, столь обычной для каждого молодого автора. Давал еще знать
себя торжественный, напыщенный слог державинских од. Может быть, это и
прельстило старика Державина? Нет, юноша не пойдет его, державинским, путем.
Слишком буйно, мощно прорывался наружу собственный звонкий и жизнерадостный
голос молодого поэта.
Давыдов чутко прислушивался к каждому слову.

...Края Москвы, края родные,
Где на заре цветущих лет.
Часы беспечности я тратил золотые,
Не зная горести и бед...

И вдруг в памяти неизвестно почему возникла одна из давнишних, ничем
как будто не примечательных встреч... Он, тогда еще ротмистр, приехавший в
Москву после Тильзитского мира, встретил где-то, кажется на Тверском
бульваре, Василия Львовича. Был пасмурный осенний день. Падала с деревьев
желтая листва. Накрапывал мелкий дождь. Василий Львович, укрывшись зонтиком,
спешил домой, а рядом, засунув руки в карманы пальто, с независимым видом
шагал смуглый худощавый мальчик. Да, конечно, это был он! Саша Пушкин. Шалун
и озорник, сочинитель этих стихов. Досадно, что тогда не обратил на него
внимания, не заговорил. И все же эта мимолетная встреча была приятна. Вместе
с мыслями о том, что появился новый, необыкновенный по силе дарования поэт,
рождалось ощущение какой-то душевной, почти родственной, близости к нему.
Но вот чтение окончилось. Несколько секунд все молчали, затем сразу со
всех сторон послышались одобрительные голоса.
- Чудо как хороши! Ты прав, Жуковский! - воскликнул Вяземский. - Он
обгонит всех нас!
- Это первый взлет молодого орла, господа, - сказал Карамзин. - Я знаю
Александра с детских лет, я всегда ожидал от него необычайного...
Василий Львович с блаженной улыбкой на губах отвечал на поздравления
друзей. Добродушный толстяк в самом деле, казалось, воздевал на свою голову
лавровый венок племянника. И, может быть, над этим не стоило смеяться...
Разве не он, Василий Львович, приохотил племянника к чтению, наставлял в
первых поэтических опытах?
Денис Васильевич подошел к нему и, крепко пожав руку, произнес с
чувством: