"Николай Алексеевич Задонский. Денис Давыдов (историческая хроника) " - читать интересную книгу автора

"О, милая овечка! Когда я думала
что ты меня
Завсегда будешь любить,
Увы, по моему сердцу судя,
Я не думала, что другу можно изменить!"
Следует отдать справедливость молодому поэту: в качестве первых своих
стихов он все-таки усомнился и на строгий суд братьев Тургеневых
представить постеснялся. Показать стихи, после долгого размышления, решил
одному Жуковскому. Денис уже знал, почему тогда у Тургеневых смутился этот
юноша. Он был незаконнорожденным сыном тульского помещика Бунина.
Приживальщик Андрей Жуковской усыновил его по приказу барина. Эти
подробности, сообщенные под секретом всезнающим Александром Тургеневым,
возбудили особый интерес к Жуковскому. К тому же он оказался на редкость
мягким и душевным юношей. Денис несколько раз встречался с ним. Подружился.
Надеялся на его правдивость и скромность.
Прочитав стихи, Жуковский грустно покачал головой:
- Мне не хочется огорчать тебя, Денис, но не могу и душой кривить... В
стихах твоих нет ни одной поэтической строчки. А между тем, - сделав
короткую паузу, продолжал Жуковский, - слушая твои рассказы о войне, я вижу
явственно, что поэтическое воображение тебе не чуждо... Надо писать о
близких предметах, милый Денис, а не об этих овечках, кои во множестве
пасутся близ Парнаса.
Стихи Денис спрятал. Совет Жуковского запомнил, но тайно ото всех
продолжал сочинять в том же духе, испытывая большую внутреннюю радость
творчества.
Вместе с тем Денис настойчиво пополнял свои военные знания. Много
читал и не упускал ни одного случая, чтобы не поговорить с ветеранами
прошлых войн, частенько навещавшими отца.
Обладая отличной памятью, Денис научился живо и занимательно
передавать многие исторические и военные события. Воспитанники Московского
университетского пансиона отдавали ему должное. Разумеется, больше всего
интересовались тогда Суворовым.
В начале 1799 года Москва жила слухами о военных приготовлениях.
Россия в союзе с Австрией и Англией выступила против Франции. В феврале
пришло известие, что император Павел скрепя сердце вызвал в Петербург
Суворова. Кончанское заточение великого полководца кончилось. Он был
назначен главнокомандующим соединенными русско-австрийскими силами. Павел
вынужден был уступить требованию союзников. Лучшего полководца, чем
Суворов, в Европе не оказалось. В середине марта Суворов находился уже в
Вене. Началась знаменитая итальянская кампания.
Появлявшиеся в журналах и газетах сведения об этих событиях были сухи
и коротки. Павел ввел жестокую цензуру. Неприязнь императора к Суворову
чувствовалась постоянно. Восторгаться действиями Суворова цензоры считали
неуместным.
И все же скрыть правду не удавалось. Она просачивалась всюду, как
весенние ручейки из-под снежных сугробов. Частные известия в той или иной
форме приходили из армии ежедневно. Имя Суворова у всех было на устах.
Рассказывали, что полководец ни в чем не уступил императору Павлу. По
прибытии к войскам отменил ношение буклей и кос, порядки установил свои,
суворовские. Передавали, как он отказался подчиниться австрийскому