"Виталий Забирко. Жил-был кудесник" - читать интересную книгу автора

часу ночи? Живу, как схимник, старыми реалиями, когда взять такси в это
время на вокзале не составляло проблемы. Ни в материальном, ни в прочих
смыслах. А сейчас, при практически полном отсутствии бензина, можно найти,
и то с трудом, лишь лихого предпринимателя, дерущего за полтора километра
от вокзала к моему дому не меньше моей месячной зарплаты. Впрочем, муж у
неё, кажется, генерал... Хотя неизвестно, что зарабатывают генералы по
нынешним временам, да и не попала ли должность её мужа под колёса
конверсии... Нужно было сказать, чтобы подождала меня на вокзале. Что мне
тут идти - десять-пятнадцать минут...
Татьяна была моей первой любовью. И это чувство было самым
сокровенным в моей жизни. И самым светлым. И чистым. Вот о чём бы писать...
Впрочем, когда-то пытался. Начинал... и бросал. Больно было от каждой
строчки. Потом... Потом окунулся по самую макушку в жёсткую "прозу" жизни,
и первая любовь стала для меня чем-то неприкасаемым. И я даже не пробовал
что-либо написать - не мог позволить своему развращённому обыденностью
сознанию обыгрывать самое прекрасное и светлое чувство в своей жизни,
боясь, что от критического взора автора оно непременно потускнеет.
То, что она не выйдет за меня замуж, было ясно с самого начала. И
безысходность этого непреложного факта наложила отпечаток на всю мою
последующую жизнь. Женился я лет через пять после её свадьбы. Женился не по
любви, а из жалости. Говорят, что падшие женщины становятся отличными
женами и прекрасными матерями. Но так только говорят. В который раз я
убедился, что душещипательным слезливым историям сентиментального толка
грош цена. Только в мелодрамах потаскушки превращаются в добродетельных
матрон - в жизни всё остается по-прежнему. В конце концов мы разошлись, и
от нашей глупой семейной связи остался сын, которого я теперь не видел, и
который, как я понимаю, воспитывался в откровенной ненависти ко мне.
Слишком я его любил, чтобы "добродетельная матрона", в кою так и не
превратилась моя жена, могла позволить мне встречаться с ним. А оббивать
порог её дома, пытаясь встретиться с сыном, я себе запретил, прекрасно
понимая, что именно этого и добивается моя бывшая жена. Наплевать ей на
сына - главное, лишний раз унизить меня отказом. Но я боялся не унижений, а
неизбежных при наших встречах скандалов, несомненно, и так уже отразившихся
на психике мальчишки. Не мог я позволить себе делать из него неврастеника.
Пусть уж воспитывается в ненависти ко мне. Перенесу и эту боль...
Как ни ожидал звонка в дверь, но, когда он прозвучал, я всё равно
вздрогнул. "Волнуешься, парень", - сказал я себе и посмотрел на часы.
Быстро ей удалось найти машину. Ну, понятно, генеральские деньги...
Звонок тренькнул ещё раз.
- Иду! - крикнул я и поспешил к двери. Сознание глупо отметило, что
нас пока ещё не довели до той степени социального благосостояния, когда за
неуплату отключают электричество - иначе бы Татьяне пришлось стучать. Если
бы меня не вышвырнули из квартиры из-за просроченных платежей.
Я открыл дверь и сразу узнал Татьяну. Время почти не коснулось её.
Такая же по-девичьи стройная, разве что тёмно-серые глаза, в которые я
когда-то так любил окунаться, поблёкли и приобрели стальной цвет, утратив
загадочную глубину. Впрочем, может быть во всём виноват тусклый свет
лампочки в коридоре. Рядом с Татьяной стояла бесформенная женщина с
равнодушным пустым взглядом. Но её я отметил мельком, не отрывая глаз от
Татьяны.