"Виталий Забирко. Парниша, открой дверь!" - читать интересную книгу автора

- Тр-рах! - летят искры из глаз и я опрокидываюсь вместе со стулом.
"А не один хрен тебе, на кого они работают?" - проносится в голове.
- А Старикашка, значит, ушел в свой мир и грифель унес, - говорит
хмырище, когда меня поднимают и ставят на место вместе со стулом. - Так,
парниша?
- Нет! - ору я. - Грифель-то вон, на столе перед вами лежит!
Изумляется тут хмырище неподдельно. Взглядом окидывает хлам мой
карманный, что ему на стол вывернули, и извлекает из него грифель.
- Этот?
- Ага.
Разглядывает его хмырище, щупает со всех сторон, острие пальцем
пробует - не оружие ли? Затем по бумаге черту проводит.
- Так в чем дело, парниша? - говорит мне с усмешечкой. - Нарисуй нам
двери в копи царя Соломона.
И бросает мне грифель. Чувствую, как тут же мне под ребра пукалки
упираются - вдруг грифель стреляет чем-нибудь. Нет, частники все-таки.
Госсектор так себя не ведет.
Оглядываюсь я.
- Стену хоть оголите, - говорю, - не на коврах же рисовать.
- Хмырище только бровью повел, как один из хмырей к стене подскочил и
ковер с нее сорвал.
Подхожу к стене и начинаю двери рисовать. Крепкие, дубовые,
двухстворчатые. Хмырище рядом стоит. А я рисую и думаю, как Сусанин, куда
же мне их завести, чтобы самому живым выйти?
- Копи царя Соломона не обещаю, - говорю. - Это не от меня зависит.
Как повезет.
Вру, конечно. Раньше, действительно, наобум ходил. Да Старикашка
надоумил, как попасть туда, куда хочешь, когда объяснял, как троглодитов
назад в пещеру вернуть...
Все, придумал! Хоть вы, хмыри, и частники вроде, но жилка
государственной муштры в вас хорошо сидит. Ишь вышколенные какие - самая
дорога вам в страну Сильной Личности. Под его знамена, так сказать.
- Готово, - говорю.
Хмырище недоверчиво ухмыляется.
- Готово, говоришь? Так открывай!
Но сам на всякий случай меня под руку хапает.
"Ну, - думаю, - только бы получилось!"
Берусь я за ручку и открываю. За дверьми туман белый клубится.
Морда хмырищи вытянулась, рука, как клещи, в предплечье вцепилась.
- Не соврал... - цедит.
А глаза у него, что бельма белые. Не зря, значит, над хмырями хмырь.
Только головой мотнул, как ему в руку кто-то мой бластер сунул.
- Пошли... - хрипит он и вместе со мной в туман шагает.
Зал - огромный. Пол - паркетный. Окна - высокие, стрельчатые. Светло.
Безукоризненно чисто. В глубине зала - стол двухтумбовый. За ним - лик
знакомый. Во френче. Волосы набок зализаны, усы мушкой. В руке трубка
раскуренная. Вождь.
Видит он нас, и глаза что буравчики делаются. И начинает он медленно,
грозно вставать.
Оглядываюсь назад. На хмырищу и на хмырей, что за нами в дверь