"Виталий Забирко. Парниша, открой дверь!" - читать интересную книгу автора

- Ага. А "Про зайчишек" ваше класс!
Я стрельнул в него глазами. А мог бы и из бластера.
Но я добрый, особенно под хмельком. Была у меня повестушка с таким
названием. Но об этом названии знали только я и мой редактор. Да еще,
наверное, в КГБ.
Им тогда по рангу положено было все знать, особенно о бумагомараках.
По каким-то политическим мотивам мое название было отклонено, и, не
притерпев более ни одного изменения в тексте, повестушка увидела свет под
другим. Так что знать ее первое название хмыреныш не мог. Разве что имел
отношение к почившему в бозе КГБ.
- Ладно. - Я смял пальцами девятую банку. - Пива я попил. Спасибо. Что
нужно? Хмыреныш заерзал.
- Да что нужно... Пивом вот просто хотел угостить, известного
писателя...
В животе у меня забурчало. То ли от наглой лести то ли пиво вступило
противоречение с месячным эквивалентом синтет-пищи.
- Тогда пакеда, - махнул я рукой и встал. Хмыреныш засуетился. Просто
так расставаться со мной явно не входило в его планы.
- Игорь Викторович, - заныл он у меня за спиной, - а у вас ничего
нового не написано? Почитать не дадите? Я резко повернулся. Лясы точить с
хмыренышем было не с руки - пиво окончательно рассорилось во мне с
синтет-пищей.
- Написано, написано! - гаркнул я ему в рожу.
- И накакано! Вот тебе мое чтиво!
Я выдернул из-под мышки бластер и саданул из него в сумку хмыреныша.
Полсумки как языком слизнуло.
- Что вам, хмырям, от меня надо?! - Я направил дуло бластера в лоб
хмыреныша, и его морду будто кто враз оштукатурил. - Чо меня пасете? Чо
каминные часы скупаете, будто оглашенные?!
- Так они... - затрясся хмыреныш, - ходят...
- На то и часы! Дерьмом не торгую! - взбеленился я и сделал вид, что
собираюсь пальнуть. Хмыреныш обделался.
- Так... - механизмом в них... нет...
Ели-пали! У меня даже в животе на мгновение бурчать перестало.
Кажется, там установилось шаткое временное перемирие.
- Пшел вон! - гаркнул я, чувствую, что военные действия во мне вот-вот
возобновятся.
И, пока хмыреныш во все лопатки улепетывал в сторону рынка, я галопом
помчался к ближайшим развалинам.
Когда я просветленный и внутренне удовлетворенный вновь выбрался на
улицу, то враз остолбенел. К развалинам приближалось пяток хмырей. Чапали
они чуть ли не на цыпочках, рассыпавшись цепью, с пукалками наизготовку.
Мать их хмыриную! Я метнулся назад в развалины, и тотчас над головой,
кроша штукатурку, прошлась автоматная очередь. Пугают, гады! Живьем хотят
взять! Я наугад пальнул из бластера, но хмыри попались крутые, и их пукалки
затявкали с методичностью отбойных молотков, заставив меня метнуться вглубь
развалин. Чья-то тень шастнула от меня в сторону и исчезла под остатками
лестничного пролета. Е-пэ-рэ-сэ-тэ! Живут они здесь. Совсем забыл, что
развалины просто-таки кишат зомбирками! Днем они тихие, беззлобные, тише
воды, ниже травы. Бродят себе по развалинам, как привидения, и шарахаются