"Виталий Забирко. За морями, за долами, за высокими горами..." - читать интересную книгу автора

систем. Первое, что предписывала инструкция, - состояние биокомпьютера.
Родион открыл заслонку, и оттуда ляпающим потоком хлынула серо-зеленая, с
красными прожилками слизь, разливаясь по полу дымящейся, дурно пахнущей
жижей. Здесь все было ясно.
- Бедный мой, бедненький, - пожалел он. - Тебя трахнули молнией, затем об
сухую дорогу, и ты не выдержал, старина, разложился в эту дурную,
отвратительную массу, но это ничего, это все чепуха, мы тебя починим,
отладим, и ты будешь как новенький, новорожденный, и пусть ты почти ничего
не будешь знать - так ведь это тоже не беда, рядом с тобой будет великий
исследователь, покоритель пространств, свирепых диких планет, гордых женских
сердец и прочей нечисти...
Ну и чушь я несу, подумал он. На радостях, что остался жив, просто
какой-то словесный понос прорвался. О пространствах, сжатых гармошкой, о
суперпланетах с ураганами, плазменными вихрями и гравитационными аномалиями,
ты знаешь только понаслышке; а женщины никогда не страдали по тебе мигренью,
не говоря уже о пресловутой прочей нечисти...
Он вычистил от слизи приемник биокомпьютера, нашел в резервном отсеке два
брикета эмбриткани, хорошенько размял, затем сорвал с них пластиковую
обертку и, бросив их, уже измочаленные, в вычищенную нишу, до краев залил
водой.
- Мы еще поживем, - похлопал он по корпусу машины и закрыл заслонку.
Когда он поднял кожух пульта, то подумал, что лучше бы этого не делал.
Насквозь сожженные провода, обугленные биосистемы и копоть, мерзкая, жирная,
черная копоть. Он так и оставил пульт открытым - пригодится ремонтникам - а
самому нужно немедленно, сию минуту бежать отсюда, рассеяться, развеяться,
чтобы хандра не успела оседлать его, как соломенного бычка.
Родион выглянул в люк. Местность была гористая; сплошь скалы да скалы,
светло-зеленые, зеленые, зеленые с белыми жилами, зеленые с золотистыми и
черными - полуобезвоженный малахит. Он облюбовал солнечную площадку и
катапультировал туда двух роботов-ремонтников, две увесистые, неподвижные
туши с тухлыми мозгами. Он не ожидал ничего лучшего - хорошо еще, что их
отсек был цел и невредим, и катапульта была чисто механической, без всякой
био - и просто электроники.
Прихватив с собой пакеты воды и эмбриоткани, Родион спрыгнул на землю и
тут же почувствовал, что планета все-таки дрянь - до предела насыщенная
свободными электронами, почти без воды, почти без магнитного поля и с полным
отсутствием биосферы.
Ремонтников Родион жалеть не стал - неподвижные тюленьи туши не взывали к
жалости, - он просто вспорол им черепные коробки, вытряхнул из них гнилую
слизь и, вложив в каждую по брикету, залил водой. Затем снова сбегал на
корабль, с трудом среди всякого хлама отыскал мнемокристаллы программ
ремонтных роботов, прихватив заодно еще на Земле упакованный рюкзак - что
даром терять время? - и вернулся назад. Порезы на пластхитиновых черепахах
ремонтников уже затянулись и это было хорошим признаком - очухаются. Родион
не торопясь скормил мнемокристаллы этим двум громадным окорокам, напичканным
электроникой, по-существу, сейчас еще младенцам, умеющим только плямкать
приемными устройствами, как губами. Ну, что ж, дитяти, лежите теперь тут,
грейтесь на солнышке, набирайтесь сил и энергии, ума-разума - дело теперь за
вами.
Он подхватил рюкзак и, легко прыгая по камням, взобрался на ближайшую