"Виталий Забирко. Ловля млечника на живца" - читать интересную книгу автора

щая с отражённым, потому что сила светового потока обладала та-
кой мощью, что даже на расстоянии двух метров поток прожег дыру
в пологе палатки. Представляю, что делается в фокусе, рассчитан-
ном компьютером!
Дальше я работал с парусником вручную, освещая его только
снизу. Кропотливо придавая его телу вид атакующего хищника с
плотно прижатыми к брюшку лапками и вытянутыми в струнку усика-
ми, я просидел за препараторским столиком почти сутки. И только
убедившись, что достиг совершенства в позе парусника вплоть до
изгиба последней шерстинки на брюшке, я включил систему автома-
тической консервации насекомого. Ионизированное облучение убило
в его теле всех бактерий и обезводило клетки. А затем тело
Luminis mori - я назвал его так - было залито в тор гиперпроз-
рачного полибласта. Когда полибласт окаменел, я собственноручно
наклеил на поверхность тора на пути отражённого светового потока
рассеивающую линзу. При демонстрации на Земле я её уберу.
Возился я с парусником трое бессонных суток, а четвёртые -
отсыпался. Проснулся совершенно разбитым - как никогда вымотала
меня мумификация парусника в полевых условиях, - но при этом
блаженно счастливым. Выпил кофе, пополам с Тхэном съел зажарен-
ного целиком какого-то грызуна, похожего на тушканчика, и мы,
собрав лагерь, снова тронулись в путь.
Несмотря на жару и усталость, душа моя пела. Коллекция по-
полнилась ещё одним уникальным экземпляром экстра-класса.
Но самым уникальным в моей коллекции будет млечник. Я был в
этом абсолютно уверен.



4

Два месяца пролетели, как один день. Казалось бы, каждый
день растягивался до бесконечности, минуты пиренской жары прев-
ращались в часы, когда мерцающее сознание зацикливалось на одном
желании - быстрейшем наступлении вечерней прохлады, однако от-
сутствие событий нивелировало пройденный путь, и жара сплавляла
все дни в единый ком знойного кошмара. Я чувствовал, что начинаю
тупеть. Однообразие дней, упадок моральных и физических сил,
несмотря на достаточно калорийную пищу, постепенно низводили ме-
ня до состояния болвана. Я превратился в подобие кибера с унылой
монотонной программой. Мои действия дошли до автоматизма: соб-
рать утром сачок для ночной ловли, позавтракать, навьючить дол-
гоносов; затем весь день потеть, либо сидя верхом на долгоносе,
либо вытягивая караван на крутых осыпях; а вечером снова ставить
сачок, развьючивать животных, ужинать...
Чтобы окончательно не отупеть, я стал по вечерам вести
дневник, но помогало это слабо. Измученный дневным переходом
мозг с трудом ворочался, требуя отдыха. И я, часто махнув рукой
на записи, укладывался спать.
За это время мы преодолели более трети пути, пересекли еще