"Игорь Забелин. "Кара-Сердар" (Научно-фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

подробности о Кара-Сердаре и, сопоставив известные нам факты, выясняем
причину художнических "странностей" последних лет его жизни

Итак, совершенно неожиданно правильно угадал происхождение прозвища мой
давний сосед по палатке. Никаких сомнений в африканском прошлом
Кара-Сердара не было, и не оставалось сомнений, что Ибрагим из Долины
Царей и Кара-Сердар с Каратау - одно и то же лицо.
Сущий пустяк требовался теперь для завершения исследований: предстояло
узнать, каким чудом "осквернитель" гробниц фараонов закончил свою жизнь
признанным вождем нескольких туркменских племен?
Помочь в этом могли только книги и архивные материалы, и вскоре мы с
Березкиным расстались с Мангышлаком.
Великая вещь - ясная постановка вопроса! После того как отпало
предположение об искусстве эрсари и на первый план выдвинулась личность
Кара-Сердара, я мог действовать спокойно и целеустремленно.
Березкин, по обыкновению, уклонился от литературных изысканий, а я еще раз
просмотрел сочинения Абульгази и Ануша-хана и увлекся интереснейшей книгой
под названием "Очерки истории туркменского народа", изданной в Ашхабаде в
начале нашего века. В ней и нашел я упоминание о Кара-Сердаре и некоторые
новые сведения о нем в изложении русского купца Ивана Старовойта.
В самом этом факте нет ничего необычного: русские к тому времени уже более
столетия торговали с Хивой, а торговые пути шли через Мангышлак.
Начинались они на Волге. Туркмены тоже имели свой морской флот - под
войлочными парусами плавали по Каспию киржимы, нау, кулазы, - а торговые
операции осуществлялись все-таки на русских судах, которые назывались
"бус". Бусы сплывали в Каспий сразу после волжского ледохода, приходили в
гавани Мангышлака к "трухменцам", как говорили тогда, и оттуда купцы
отправляли в Хиву так называемых хабарщиков - торговых вестников. За
проход через туркменские владения взималась пошлина, а хабарщиками обычно
были сами туркмены, значительно лучше русских чувствовавшие себя в пустыне.
Бус Старовойта проследовал путем прежних судов, но в дальнейшем судьба
купеческой экспедиции сложилась отнюдь не традиционно.
В средние века на Каспии (как и в Западной Европе) действовал феодальный
закон "берегового права", согласно которому всякое судно, выброшенное на
берег или погибшее у берегов, переходило в собственность приморских
жителей вместе со всеми товарами и экипажем.
Бус Старовойта благополучно прибыл на Мангышлак в порт Кабаклы, но там
неожиданно был захвачен местным князьком, который объявил судно и все
товары своей собственностью. Ничего подобного раньше не случалось.
Старовойт не первый раз приходил с торговыми целями на Мангышлак, и
знакомые хабарщики рассказали ему, что в стране зреет смута, что хивинцы
все время грозят туркменам и теперь караваны не ходят в Хиву через
Мангышлак. Но хабарщики обещали сообщить Кара-Сердару о беде Старовойта и
выполнили обещание. Прискакавшие с Каратау нукеры освободили его товары,
взгрели самоуправца, а Старовойта увезли в юрт Кара-Сердара - купец даже
заподозрил, что променял кукушку на ястреба.
В Каратау он прибыл в несчастливый час: у Кара-Сердара околел любимый
конь. Старовойт видел, как обмыли коню голову и копыта, завернули труп в
белую ткань и опустили в могилу головой на север. Бахши, поэты-музыканты,
пели по традиции славу боевому коню, вспоминали его заслуги, а все