"Денис Юрин. Заступник и палач ("Палач" #1) " - читать интересную книгу автора

свалилась на его до недавних пор тихую и благополучную округу. Кроме того,
трепать языком все равно было без толку; помощи было ждать неоткуда.
Должностной люд погряз в водовороте бурной столичной жизни, и его не
интересовали несчастья глубинки, им нужны были лишь регулярные поступления в
королевскую казну, а до остального не было дела, хоть дюжину перьев испиши,
хоть лопни с натуги, хоть коростой покройся.
Молодой вельможа, наверняка воин, несмотря на отсутствие доспехов и
мундира, поразил Марвета не только грозными речами и необычной прической:
лоб и виски приезжего были гладко выбриты, густые, пышные бакенбарды
ярко-рыжего цвета доходили почти до подбородка, а на прилизанном затылке
болтался одинокий хлыстик тонкой, короткой косички, весьма смахивающей на
крысиный хвостик. Он говорил как-то не так, как привыкли изъясняться
чиновники или королевское воинство, все время оглядывал двор из окна и ни
минуты не стоял на месте, постоянно перемещался, как будто кого-то поджидал
и был чрезвычайно расстроен чьим-то непредвиденным запозданием. В общем,
господин показался сотнику довольно странным, но Марвет был не в том
положении, чтобы задавать вопросы и сомневаться в полномочиях посланца
самого короля. Официальная грамота, скрепленная королевской печатью,
определила сразу позиции собеседников. Нервничающий мужчина со странной
внешностью мог ругаться и задавать вопросы, а он, жалкий сотник из городка
Лютен, мог лишь краснеть, обкусывать со злости усы, отвечать, когда его
спрашивали, и благодарить Небеса, что вельможа устраивал разнос в его
покоях, а не на дворе, на глазах у его подчиненных. Ополченцы уважали своего
командира, но в любом стаде непременно найдется завшивевший баран с
предлиннющим языком, который или умышленно, или по глупости своей выметет
сплетню за ворота казармы и разметет ее по всей округе.
- Что молчишь, как воды в рот набрал? Или, может, ты на умишко слабый?
Вельможе наконец-то надоело кричать и метаться по зале. Он сел на край
дубовой скамьи и, опершись спиною о сомнительной чистоты стол, не мигая
уставился на притихшего Марвета.
- Зря вы так, господин хороший, напраслину почем зря возводите, а ведь
я уже...
- ... двадцать, или сколько-то там еще лет, верой и правдой короне
служу, кровь проливаю, за службу радею и дело свое исправно выполняю, -
закончил вельможа за сотника речь. - Ты это хотел сказать? Видишь, я все
наперед знаю, знаю, потому, что уже не впервой подобную песню слушаю. Ты не
первый старый, одряхлевший лежебока-сотник, которого я на чистую воду
вывожу. Что глазенки разгорелись: правду обидно слушать или жалко с
тепленьким местечком расставаться? А что, ты ведь в этом захолустье персона
важная, третьим, а то и, поди, вторым человеком после графа себя мнишь!
- Зря вы так, - выдержав пристальный взгляд зеленоватых глаз, повторил
Марвет. - Я за место свое давно не держусь, стар уже стал для ратной службы.
Да вот кто в округе порядок поддерживать будет? Охотников много, а вот
умельцев в помине нет. Ребята мои хоть честные парни, да только плихо еще
обучены. Разбойники же, как старый граф ослаб и из замка показываться
перестал, совсем обнаглели. Городку нашему да селам окрестным и так туго
приходится, а как меня пинком под зад... одним словом, совсем невмоготу
будет. Вы, как считаете нужным, так и решайте, господин хороший, да только я
королевских денег не брал и ребята мои их не трогали, напраслина все это...
- Сядь, - вдруг спокойно, без крика и угрозы в голосе произнес