"Зиновий Юрьев. Человек под копирку" - читать интересную книгу автора

сверху, а горизонтально струились маленькие ручейки. Грохот
усилился что-то плавно и сильно толкнуло меня в спину, и за-
навес снова закрылся...
Я просыпался так же медленно, как медленно разворачива-
лись мои видения. Я знал лишь, что просыпаюсь, ибо уже отда-
вал себе отчет в нереальности образов, владевших моим созна-
нием.
Я лежал на кровати в небольшой комнатке. Под потолком го-
рела тусклая лампочка. Рядом с кроватью стоял столик. На нем
стакан с водой. Вид стакана заставил меня почувствовать и
сухой распухший язык во рту и дрожь тошноты в пищеводе. Я
потянулся за водой. В поле зрения оказалась моя рука в нез-
накомой красной пижаме. Я почему-то испытывал страх перед
стаканом и вместе с тем пульсировавшая тошнота заставляла
меня поднести его ко рту. Вода была прохладной, и тошнота
отступила. Мне почудилось, что вот-вот я пойму, почему боял-
ся стакана. Стакан с тонисоком. Наваливающаяся сонливость.
Лицо Клевинджера. "Думаю, что он еще жив, но вряд ли это на-
долго".
На мгновение я испытал слепой ужас животного, попавшего в
капкан. Я даже почувствовал, что сейчас завою. Мышцы напряг-
лись, сердце гулко застучало. Мне хотелось вскочить, выр-
ваться, бежать подальше от западни, от неизвестности, несу-
щей в себе угрозу. Я с трудом взял себя в руки.
"Дин Дики, - сказал я себе мысленно, - самое страшное,
что с тобой может случиться, ты умрешь. Это, безусловно,
неприятная процедура, но не бойся, что у тебя не получится.
Получалось же у других".
Меня, очевидно, напоили сильным снотворным. Генри Кле-
винджер. Человек с загорелой кожей. Наполовину моложе своих
шестидесяти семи лет. Брат по Первой Всеобщей... Или его
протянутая кверху ладонью рука должна была лишь усыпить мою
бдительность? Они действительно похитили Синтакиса. "Думаю,
что он еще жив, но вряд ли это надолго".
Я опустил ноги на пол и встал. Голова немного кружилась,
но я уже мог держаться на ногах. Ни единого звука не прони-
кало в комнату. Я осмотрел стены - они были покрыты толстой
мягкой изоляцией, поглощавшей шум. Но удивительнее всего бы-
ло то, что в комнате не было окна. Ни большого, ни маленько-
го. Дверь была обшита такой же изоляцией, что и стены, и я с
трудом отыскал ее. Ручки на ней не было.
Я еще раз обошел комнату. Ни одного предмета, на котором
можно было бы остановить внимание. Кровать, столик, унитаз.
И все.
Во всем этом была некая нелепость. Продолжение безликой
комнаты Синтакиса. Убитого человека, которому уже безразлич-
но, стоптаны ли у него каблуки. Старика с молодым загорелым
лицом. Неукротимой зевоты. Что за сурдокамера? Почему, за-
чем? А может быть, обивка вовсе не для того, чтобы поглощать
звуки, а чтобы я не разбил себе о стены голову? Может быть,