"Зиновий Юрьев. Беседы с королем Цурри-Эшем Двести Десятым" - читать интересную книгу автора

Лучше, говорит, я сам к дракону пойду.
Был момент, признаюсь, Саша, заколебался. Причем кандидатка не своя, не
с Эша. Здешние мне и так доступны, отбою от них нет. Эта с нашей соседней
планеты, с Круты, была. Такая забавная особа, рук, представляете, семь, а
глаз вовсе нет, они, оказывается, всей кожей видят. Кожное зрение
называется. Такая смешная! И нежная, нежная, насквозь видна вся. Я,
говорит, очень удобна для брака, на нас, дам Круты, по всей цивилизованной
вселенной спрос. У нас ведь по семь рук, и ловкость их необыкновенная.
Потом думаю: а повар что скажет? Насколько я прогрессивен в нашей
отсталой монархии, настолько я консервативен в личных привычках. Так ничем
и не кончилось. Иногда, правда, узгрустнется, подумается невольно: хорошо
бы рядом была такая, с нежными руками, прозрачная вся... О повелитель
космоса, пути твои неисповедимы...
Мы вошли в малую королевскую столовую. Где-то запели трубы, и два
огромного роста стражника молча отодвинули нам стулья.
Здесь я должен сделать небольшое отступление. Еще первая экспедиция с
Земли, посетившая Эш, установила, что местная пища при всей ее
экзотичности, вполне усваивается земными желудками. Тем не менее перед
отлетом на Эш меня снабдили сверхконцентратами на случай, если я не смогу
приспособиться к необычной кулинарии. Главная трудность - это совершенно
непривычный вид пищи на Эше. Она носит скорее растительный характер. Я
говорю "скорее", потому что растения, идущие здесь в пищу, не совсем
растения. Они полурастения-полуживотные, хотя по форме гораздо ближе к
растительному миру, по крайней мере в нашем восприятии. Но главное -
эшская пища светится в тарелке. Причем это свечение зависит от качества
пищи и ее приготовления и считается эшами главным критерием вкуса.
Вначале, признаюсь, я закрывал глаза, чтобы пе подавиться этими
изысканными гаммами всех цветов радуги, но быстро привык.
Так вот, повар короля действительно был непревзойденный виртуоз. То,
что лежало сейчас перед нами на тарелках, излучало необыкновенно чистый и
глубокий синий свет. Но как только я дотрагивался лопаточкой, которые
заменяют здесь наши ножи, вилки и ложки, до побегов, похожих на колбаски,
синий цвет тут же сменялся фиолетовым, потом красным.


После обеда король пришел в умиротворенное состояние духа, скорее по
инерции опять жаловался на тяготы королевской жизни, потом вдруг надумал
отправиться в обсерваторию к Зукки. Я отказался и не спеша побрел в Дом
пришельцев. Не за горами было окончание командировки, и пора было начать
как-то систематизировать горы материалов, которые у меня уже накопились.
Самое забавное, что я начал испытывать к Цурри-Эшу некую симпатию. Но
это же смешно, говорил я себе. Дружба младшего научного сотрудника с
королем сама по себе, конечно, непредосудительна, но с таким королем! Я,
как мудрейший и справедливейший... Скромности в них нет, в этих монархах.
Попробовал бы он побыть у нас на заседании сектора... Но, с другой
стороны, зачем ему быть на заседании сектора, когда даже я иной раз
старался придумать себе оправдание, чтобы не слушать нудных и справедливых
поучений Аглаи Степановны...
Иногда мне начинало казаться, что мой королевский приятель с трудом
сдерживает желание посмеяться над своей работой, что в душе он потешается