"Зиновий Юрьев. Рука Кассандры (Авт.сб. "Рука Кассандры")" - читать интересную книгу автора

спрятано в горстке праха.
- Ты лжешь! - крикнул Куроедов.
Но Ольвид с неожиданной для его возраста силой ударил его по губам.
- Молчи, мой милый юноша, - мягко сказал он и томно вздохнул, -
ох-ха-ха... Я не люблю, когда во время допроса мне отвечают. Я больше
люблю слушать самого себя, а не жалкие слова лжи. Да и что это за допрос,
если каждый заключенный вздумает говорить что захочет? Это будет комедия,
а не допрос... Когда я тебя о чем-нибудь спрашиваю, я и не ожидаю ответа.
Зачем он мне? Я ведь все знаю заранее. И не щерь, пожалуйста, зубы, юноша.
Я тебя бью для твоей же пользы, чтобы ты хорошо знал настоящее и забыл бы
будущее. Ну, ну, не крути головой, а то старичку и ударить тебя трудно.
Вот так...



4

В трубке простуженно захрипело, забулькало, и полковник Полупанов со
вздохом достал из письменного стола разогнутую шпильку для волос,
прочистил мундштук и чиркнул спичкой.
- Ну так что, капитан? - спросил он Зырянова, молчаливо уставившегося
на стеклянный шкаф со спортивными трофеями отделения. - Так и напишем,
происшествие расследованию не подлежит в связи с сверхъестественным
характером? Так? Вы только на минуту представьте, как отнесутся к нашему
рапорту в отделе. Да они его под стекло в рамку вставят... Нет, дорогой
мой капитан, если нам поручено расследовать что-нибудь, мы должны быть
готовы иметь дело с кем угодно, даже с духами, привидениями, лешими,
водяными, гномами, эльфами, оборотнями, упырями, вампирами и прочей
публикой этого рода.
Полковник любил в разговоре с подчиненными блеснуть эрудицией, знал за
собой этот грешок, но ничего поделать с собой не мог. Да и нужно же в
конце концов человеку иметь хоть какие-нибудь слабости...
- Вы мне дайте хоть одного гнома, я уж с ним побеседую, - угрюмо
пробормотал капитан Зырянов. - Ну ничего, понимаете, ничего. Один
растворился в воздухе, причем растворился без осадка, как кофе, другой
возник из ничего, как кролик у иллюзиониста. Этого Абнеоса обследовало уже
три комиссии академии, не говоря уже о сотрудниках ИИТВа. И все разводят
руками. Шпарит по-древнегречески - еле разбирать успевают; подробности
всякие рассказывает о Гекторе - он ему щит, оказывается, реставрировал, -
об Андромахе, ну, в общем, отвечает по "Илиаде" без бумажки. Комиссии за
сердце хватаются. И признать невозможно, и не признать - тоже.
- Андромаха - это хорошо, - вздохнул полковник. - С Андромахой я бы
поговорил, особенно когда она без Гектора... А Куроедова нужно найти. С
Гомером или без - это уже детали. В конце концов у нас отделение милиции,
а не филфак.
- А я разве против, - пожал плечами Зырянов. - Я перебрал все
возможности, включая массовый психоз, гипноз, наркоз. Ну ничего, ни одной
ниточки, ни одной зацепки, ничего. Голова уже гудит как большой турецкий
барабан. Вчера у нас в клубе на репетиции "Егора Булычева" я вдруг начал
шпарить из "Гамлета". Глаза на режиссера выпучил и думаю: а вдруг и он