"Карл Густав Юнг. Символы и метаморфозы Либидо" - читать интересную книгу автора

Необходимо правильно понять отношение этой науки к религии. Оно
одинаково далеко и от наивного рационализма эпохи просвещения и от
всяческого позитивизма и материализма XIX-го века, считающего религию и
миф досадным недоразумением, печальной иллюзией; одинаково далеко оно,
с другой стороны, и от всякой наивной веры, как бы она ни была
трогательна и возвышенна, и от всякой теологической догмы, как бы она
ни была глубокомысленна. В силу этого многое в настоящей книге может
показаться благочестивому читателю еретическим и кощунственным, если он
не примет во внимание особой установки и особых прав
научно-психологического исследования. Хладнокровное сопоставление низин
душевных с вершинами духа может вызвать чувство возмущения, и однако
аналитика-психологический скальпель, беспощадно казалось бы
врезывающийся в организм религиозной жизни, на самом деле нисколько не
лишает жизненности ту душевную ткань, которая необходима для приобщения
к жизни духа; и открывая инфальтильные, либо архаические психологизмы
этой ткани, он может даже привести к оздоровлению духа и оказать услугу
его подлинно ценному религиозному зерну. Конечно, никому не
предлагается прибегать к этой книге в своих исканиях чисто религиозного
зерна, но кто им обладает, кто его нашел, тот прочтет с пользой для
себя книгу о Либидо, так как еще раз увидит ясно различие между этим
подлинным зерном и всеми, даже наиболее возвышенными и прекрасными,
религиозными психологизмами, почерпнутыми из мира внешней и внутренней
действительности. Следует только помнить, что ценное зерно и плевел
произрастают по тем же биологическим законам, и наука имеет право их
изучать каузально, совершенно независимо от вопроса о ценности или
неценности зерна и плевел. Дело в том, что психология охватывает все
функции души, высокие и низкие, ценные и не ценные. Поэтому психология,
и в частности психоанализ, со своими критериями, приложимы и к
пошлейшей обыденщине и к "святая святых" религиозной веры. Но такое
свое полномочие этот критерий сохраняет лишь до тех пор, пока состоит
на службе у психологии как науки, а не у панпсихологизма, как
псевдо-философии, и не у приватных психологизмов, определяющих состав
различных мировоззрений.

Прилагая эстетический критерий к нравственному поведению, или
этический критерий к художественному творчеству, мы нарушаем автономию
разграниченных областей ("трубачи морали", по слову Ницше, безвкусно
нарушают автономию искусства); с психологическим критерием, приложимым
всюду, где бы ни участвовала душа человека, мы входим в ту или другую
из упомянутых сейчас областей, нисколько не нарушая их автономии, ибо
психология в каждой области имеет свою сферу компетенции, но психология
компетентна лишь поскольку она верна своему методу. Давая критерий
особого порядка, психология вполне согласуема как с эстетикой, так и с
этикой в том смысле, что ее рассмотрение явлений художественных, не
притязает на ценностное суждение, устраняющее самостоятельность
эстетической, или этической аксиологии. Сфера компетенции
психологического критерия в областях эстетики и этики есть наша
"внутренняя природа", действующая и отражающаяся в этих областях.
Психология имеет право проникать во все области, где действует душа
человеческая, но проникать только естественно-научным методом. Душа и