"Ричард Йейтс. Пасхальный парад" - читать интересную книгу автора

кроной, почти в полной темноте, она не нашла ничего предосудительного в том,
что они вместе прилегли: это было так же естественно, как движение на
танцплощадке, только там тебя ведет рука партнера на твоей спине, а здесь
это был большой палец на ее соске. Какое-то время они целовались, сплетясь
телами, а потом его широкая ладонь поползла вверх по ее ляжке, а над ухом
звучал горячий шепот:
- Эмили, я прошу тебя... все будет хорошо, вот увидишь... Эмили, ну
пожалуйста...
Она не сказала "да", но и "нет" она совершенно точно не сказала. Все,
что он делал, даже когда помогал ей вытащить одну ногу из трусиков,
казалось, было продиктовано крайней необходимостью. Она была беспомощна, и
он ей помогал, а все остальное на свете не имело значения.
Она ждала боли, но подготовиться к ней не успела и была застигнута
врасплох, но вместе с болью накатила волна наслаждения, и она поднималась до
точки экстаза, прежде чем опасть и сойти на нет. Он из нее выскользнул и,
упершись коленом в дерн, откатился в сторону, тяжело дыша, но через минуту
прикатился обратно и заключил ее в объятия. "Ох", - вырвалось у него пару
раз. От него исходил приятный запах свежего пота и накрахмаленной одежды.
Ощущения потертости и мокроты навели ее на мысль о кровотечении, но
больше ее пугала другая мысль: что у них друг для друга не найдется слов. О
чем после такого можно говорить? Когда они снова оказались под фонарем, она
спросила, не испачкалось ли платье. Аккуратно надев фуражку солдата
экспедиционного корпуса, он отстал от нее на шаг для лучшего обзора.
- Не-а, все в ажуре, - сказал он. - Даже от травы следов не осталось.
Как насчет солодового напитка?
На Таймс-сквер, куда он привез ее на такси, они выпили за уличной
стойкой по большому стакану солода с шоколадом, не произнеся при этом ни
одного слова. От первого же глотка желудок у нее сжался, что предвещало
нехорошие последствия, но она заставила себя пить - все лучше, чем стоять и
молчать. Последнюю каплю она проглотила, испытывая уже такую сильную
тошноту, что можно было и до дома не добраться.
- Готово? - Он утер рот и, взяв ее под локоток, вывел на людное
место. - А теперь скажи, где ты живешь, мы спустимся в метро, а там уж
как-нибудь разберемся.
Навстречу им попадались какие-то уродцы, словно из горячечного бреда:
ухмыляющийся морячок в очочках, пьяный негр в малиновом костюме, бормочущая
старуха с грязными, набитыми всякой дрянью пакетами, по два в каждой руке.
Она увидела на углу железный мусорный контейнер и едва успела к нему
подбежать. Он подошел сзади, чтобы подержать ее за руки, но она отмахнулась:
через этот унизительный кошмар надо было пройти в одиночку. Когда спазмы,
включая последние, сухие, прошли, она достала из сумочки салфетки и вытерла
губы, но привкус отторгнутого шоколадного солода в горле и в носу остался.
- Эмили, ты в порядке? - спросил он. - Может, воды?
- Спасибо, не надо. Я в порядке. Извини.
В вагоне поезда скоростной транзитной ветки он хранил молчание,
разглядывая объявления или лица сидящих напротив пассажиров. Даже если бы
она знала, как завести разговор, в вагоне стоял такой грохот, что им
пришлось бы кричать. Вдруг ее пронзила совсем страшная мысль: после того как
ее вырвало, он не захочет поцеловать ее на прощание. После метро приятно
повеяло свежим ветром, но их молчание продолжалось всю дорогу до