"Ричард Йейтс. Пасхальный парад" - читать интересную книгу автора

- Ах, какая прелесть! - восклицала она после любой его остроты и
разражалась горловым смехом, кокетливо прижимая средним пальцем верхнюю
губу, дабы скрыть усадку десен и плохие зубы.
Хотя Эмили на самом деле находила это забавным - не столько что он
говорил, сколько как, - показной энтузиазм Пуки вызывал у нее чувство
неловкости. К тому же юмор Джеффри Уилсона во многом зависел от странной
подачи: его сильный английский акцент усугублялся некой проблемой с
артикуляцией - можно было подумать, что он перекатывал во рту бильярдный
шар. Его жена Эдна, пухленькая и приятная в общении, налегала на шерри.
По настоянию матери Эмили всегда участвовала в посиделках с Уилсонами -
пока взрослые болтали и смеялись, она тихо сидела в сторонке, поклевывая
соленые крекеры, хотя предпочла бы проводить время с Сарой и Тони - мчаться
в этом необыкновенном автомобиле с развевающимися по ветру волосами, бродить
с ними по пустынному пляжу, а потом, вернувшись в Манхэттен, сидеть в баре
"У Анатоля" в отдельном кабинете и слушать пианиста, напевающего их любимую
песню.
- У вас с Тони есть песня? - спросила она как-то у сестры.
- Песня? - Сара в спешке красила ногти, так как за ней через пятнадцать
минут должен был зайти Тони. - Ему нравится "Очарован, озадачен", а мне "И
все это - ты".
- Вот как! - сказала Эмили. Теперь она могла положить свои фантазии на
музыку. - Обе хорошие.
- А знаешь, что мы делаем?
- Что?
- Перед тем как выпить, мы соединяем руки... я тебе покажу. Осторожно -
ногти! - Она продела кисть под согнутым локтем сестры и поднесла к губам
воображаемый бокал. - Вот так. Красиво, да?
Еще бы! Все, что было связано с новым романом Сары, было слишком,
невыносимо красивым.
- Сара?
- Мм?
- Ты пойдешь с ним до конца, если он тебя об этом попросит?
- В смысле - до брака? Эмили, не болтай глупости.
В общем, это не был полноценный роман из тех, что ей довелось
прочитать, но то, что он красив и даже очень, сомнению не подвергалось.
Вечером после этого разговора Эмили долго лежала в горячей ванне, а когда
вылезла и вытерлась насухо, то застыла голая перед зеркалом, пока вода
медленно уходила в слив. Похвастаться грудью она не могла, поэтому пришлось
сосредоточиться на плечах и шее. Она надула губки и слегка приоткрыла рот,
как это делали в кино девушки перед поцелуем.
- Какая же ты хорошенькая, - произнес за кадром некто с английским
акцентом. - Много дней и недель я собирался с духом, чтобы сказать тебе это,
но больше молчать не в силах: я люблю тебя одну, Эмили.
- Я тоже люблю тебя, Тони, - прошептала Эмили, и вдруг соски у нее
стали твердеть на глазах. Где-то вдали оркестр заиграл "И все это - ты".
- Позволь я тебя обниму, чтобы уже никогда не выпускать из объятий.
- Ах! - выдохнула она. - Ах, Тони!
- Ты мне нужна, Эмили. Ты пойдешь... пойдешь со мной до конца?
- Да. Да, Тони. До конца, до конца..
- Эмми? - раздался из-за запертой двери голос матери. - Ты торчишь в