"Йоханнес Вильгельм Йенсен. Падение короля" - читать интересную книгу автора

было ответить, да увидал, как молодой барин вдруг весь посерел и на глазах
осунулся; старик смутился и промолчал.
- Куда она делась? - спросил Отто со страхом.
- Уехала в Саллинг и нанялась в услужение, - сообщил ему Йенс Сивертсен
и, сам не свой от горя, подошел к коню и стал разглаживать растрепанную
гриву. Конь, пофыркивая, потянулся к нему мордой, а Йенс все ласкал и
поглаживал его, ровным голосом повествуя о том, что здесь произошло за время
отсутствия Отто Иверсена.
- Уж, значит, месяц будет, как она уехала. С тех пор сгинул куда-то и
сынок Тегера, тот, что приезжал к нам из Копенгагена. Ушел будто бы в море
порыбачить - так люди мне сказывали, когда я вернулся. Я так думаю, что их,
должно быть, отнесло течением к Саллингу.
При этих словах Йенс Сивертсен неуверенно взглянул на своего слушателя.
- По первоначалу я долго искал и людей на том берегу расспрашивал, но
никто их не видал, и люди ничего не знали. И вот только четыре дня назад я
ее разыскал, она нанялась в батрачки на один двор в Вестерсаллинге. Домой
она нипочем не захотела вернуться, я уж и так и этак ее уговаривал - ни в
какую.
Йенс Сивертсен понизил голос:
- На вид по ней ничего не заметно - жива и здорова. Только вот очень уж
убивается. А Миккель... про него с нею и заговаривать не смей. Он-то смылся
и был таков.
Йенс Сивертсен опять поднял голову, и по его горько сжатому рту можно
было прочесть всю правду.
- Это ведь он все натворил, - добавил старик торопливо и лихорадочно,
но в то же время с большой убежденностью.
Видя, что Отто Иверсен по-прежнему молчит, Йенс аккуратно расправил еще
одну прядь лошадиной гривы и продолжал свою речь:
- Кузнецу Тегеру все это, как и мне, тоже не в радость. Сына теперь не
воротишь, да еще сраму не оберешься. Вот так вот живешь и не знаешь, что
тебя ждет, иной раз и до старости еще не дожил и вдруг - на тебе! Вот я и
говорю...
Положив подбородок на шею коня, Йенс в глубоком раздумье устремил
взгляд на фьорд, где катились холодные волны под низко нависшими хмурыми
тучами. Наконец он обернулся и поглядел немного на лицо Отто Иверсена. Какое
там! Это было и не лицо вовсе, по нему точно тряпкой прошлись, все черты
мучительно сжались в кулачок, и оно стало похоже на мордочку задохшейся в
дыму кошки.
Йенс Сивертсен отпустил лошадь и отошел в сторонку, бормоча про себя
какое-то слово, обрывок молитвы.
А Отто вскочил в седло, уселся поудобнее, сказал коню "но!". И шагом,
нога за ногу, поехал к себе домой, в Мохольм.


СМЕРТЬ

В самый разгар лета, когда солнце стоит в зените и все живое цепенеет
от раскаленного зноя, случается порой, что в самый полдень с южного края
небес вдруг низвергается поток лучей, в белый дневной свет врывается еще
более ослепительное сияние. И ровно через полгода, когда фьорд скован льдом,