"Йоханнес Вильгельм Йенсен. Падение короля" - читать интересную книгу автора

навстречу его поцелую, точно розовый бутон. Смущаясь, Отто проглотил
подкативший к горлу комок. И снова он целовал Сусанну, но, встретив ответный
пыл, вдруг почувствовал, что не хочет его разделить, и с тоскливым чувством
погрузился, отстраняясь, в прохладную листву бузины. Но Сусанна прильнула к
его груди, он чувствовал ее голову возле своей шеи.
Так они просидели много времени. Тихо было в городе. Пробило полночь,
гулко лился густой колокольный звон.
- Завтра нам идти в поход, - сказал Отто Иверсен.
Это не было каким-то несчастьем, и не оттого, верно, Отто с тяжким
вздохом приподнял со своего плеча головку Сусанны.
- Ты о чем-то горюешь? - спросила Сусанна.
- Что? - переспросил он певуче и звонко. И затем, после долгого
молчания, поникшим и тусклым голосом отозвался:
- Да.
Сусанна покусывала и покрывала поцелуями костяшки его пальцев. Отто
услыхал шаги за оградой и на мгновение настороженно прислушался - шаги
замерли, и он про них забыл.
А это был Миккель Тегерсен, он остановился по другую сторону зеленой
завесы. Дойдя до ограды, он сразу заметил пролом и стоял, не сходя с места,
пока над спящим городом не пробило час ночи. Тут из-за листвы вышла парочка,
и Миккель узнал Отто Иверсена. Миккель видел, как они выбрались из кустов и
скрылись в одичавшем саду, где покосившиеся ветхие деревья возвышались среди
благоухающих зарослей, словно существа, пришедшие из седой древности, они
как попало топорщили корявые ветви, как будто, запутавшись в накопленной
мудрости, уже и сами не знали, куда направить указующие персты.
Отто взошел по лестнице в девичью светлицу Сусанны, она сама привела
его за руку. Свет летней белой ночи свободно вливался в окошко, и здесь Отто
разглядел девичью красу Сусанны; она была бела, как снег, и черна, как
вороново крыло, словно бы в ней соединились день и ночь, он узрел перед
собой дитя неведомых солнечных стран: перед его взором ослепительная белизна
переходила в золотисто-смуглые оттенки, словно прежде, чем вырасти и
побелеть, она вся была покрыта загаром. И в крови ее, казалось, соединились
день и ночь, невинность и страсть - Отто склонился перед нею, ослепленный ее
пламенем, и, оробев, замкнулся, вспоминая Анну-Метту, но чем сильнее
завладевала им смертная тоска, тем жарче пылала Сусанна - горячим чувством,
восторгом и страхом, она была счастлива своим потаенным мучением, и она
любила его за то, что он молчал и что взор его был преисполнен непонятного
отчаяния. Трижды она, вся светясь нежностью, обольщала его своими юными,
золотисто-смуглыми персями, и трижды он отшатывался от нее, как будто ему
грозила смерть. Пока наконец, раздавленный и плача невидимыми слезами, не
заключил ее в свои объятия.

* * *

Внизу на улице раздался протяжный клич ночного сторожа:
- Четыре часа пробило!
Далеко-далеко прорезал белесую, утреннюю мглу звук трубы. И тут Отто
Иверсен опрометью бросился вон. Выскочив из сада, он налетел на сторожа и
выслушал его сварливые, по-утреннему трезвые назидания. Он помчался дальше.
Утро вставало туманное. Чу, во дворах, за закрытыми воротами бьют копытами