"Юрий Яровой. Зеленая кровь" - читать интересную книгу автора

событие. Как ни сердится Мардер, что в зале слишком много народу, могут
заразить испытателей, - все равно с десяток явно лишних всегда есть. А
сейчас, когда мы наконец запускаем экипаж... Что поделаешь! Не закрывать же
зал на замок: столько лет работали ради этого момента, вкладывали и ум, и
душу... Вот какая высокопарность! Не хватало только трибуны и ораторов.
Впрочем, не знай Хлебников наших с Мардер требований к бактериологической
чистоте эксперимента - устроил бы, чего доброго, общеинститутский митинг. С
духовым оркестром проводил бы испытателей в гермокамеру.
- Готовность номер один, - объявил по громкой связи Хлебников, явившийся
сегодня в зал в белом халате - редкий случай! Безукоснительно требуя
"халатности", как у нас иронически называют приказ по отделу об униформе
сотрудников (белый халат - научный сотрудник, синий - инженеры, черный -
слесари), к самому себе Хлебников этот приказ применял лишь в исключительных
случаях.
Исключительные случаи... В жизни Хлебникова их, вероятно, не больше, чем
в любой другой жизни. Но вот кандидатская его уж точно была событием
сверхисключительным. Хлебников защитил ее с трудом: впервые в институте
предлагалась диссертация абсолютно аналитического (читай - абсолютно
компилятивного) характера. Я не знаю, что спасло его тогда от провала: то ли
сверхмодная тема (космос, система жизнеобеспечения космонавтов при
длительных полетах), то ли авторитет профессора Скорика, выступившего в роли
научного руководителя. Так или иначе, но ученый совет при трех воз"
державшихся одобрил диссертацию, не содержавшую ни грана собственных
экспериментальных исследований - беспрецедентный случай в стенах
Экологического института!
Эксперименты мы ставили потом - постфактум. И первые же результаты
привели нас в ужас. Тончайшие газоаналитические исследования атмосферы
кабины, в которой испытатель, или испытуемый, как мы называли тогда наших
лаборантов-добровольцев, просидел всего лишь десять часов (больше выдержать
было трудно, ибо кабина напоминала собой телефонную будку), показали, что
человек выделяет при дыхании около десятка ядовитейших веществ: угарный газ,
аммиак, метан, цианистые соединения... Потом этот список пришлось много раз
пересматривать, дописывая все новые и новые токсины.
Конечно, когда космонавт летает день, два, даже неделю, концентрации
аутотоксинов еще невелики, к тому же часть из них можно выловить и
обезвредить химическими поглотителями. А если месяцы? Год? Сколько же на
борту надо иметь химических патронов, чтобы поддерживать атмосферу
безвредной? Каким образом удалять из кабины те самые килограмм с лишним
углекислоты, которые человек выделяет за сутки? В американских космических
кораблях углекислоту поглощали контейнеры с гидроокисью лития. Килограмм на
килограмм. Значит, для полета на Марс на корабле должны быть тонны и тонны
гидроокиси лития?..
Мы пошли по другому пути - смоделировали в гермокамере земной круговорот
веществ: все отходы человека стали пищей для растений и нашей драгоценной
хлореллы-вульгарис, а человек получал назад кислород и продукты питания. Но
была одна закавыка, которую мы оценили по достоинству, когда выяснили
характеристики систем жизнеобеспечения уже летающих кораблей - "Союзов" и
"Аполлонов": наша биологическая система очистки атмосферы и воды в
гермокамере весила, по крайней мере, в три раза тяжелее. Кому она нужна в
таком случае?