"Емельян Ярмагаев. Возвращающий надежду (историко-приключенческий роман) " - читать интересную книгу автора

лук и опустился на левое колено; потом движением головы отбросил со лба
волосы и всмотрелся в цель.
Быстро, раз за разом трижды согнулся лук, три раза музыкально пропела
тетива. Воздух застонал от длинного свиста, ему с запозданием вторили удары
вонзавшихся стрел. Все три стрелы, нагоняя друг друга, воткнулись в будку
над головой вздрагивавшего пса. Сьер Одиго высоко поднял брови, но Рене уже
подошел к будке. Он что-то измерил и, толкнув ногой собаку, выдернул стрелы.
- Какое же копье отточил ты, Рене Норманн, для дома Одиго? - сурово
спросил отец.
- Не спешите с выводами, сьер. Все три на одной линии, между каждой
можно просунуть только три пальца. Рука и глаз ему верны - убедитесь. Я
научил его всему, что знал. Только одна странность в нем... он не выносит
чужой боли.
- Достаточно, тебе я верю, Рене. Мы завтра возьмем его в город.

* * *

Когда все, за исключением интенданта-парижанина, сели на коней, Огюстен
спросил, не собрался ли Рене походом на Париж, раз вооружился с головы до
ног.
- Город гудит как улей, - раздался голос Рене из-под железной шапки, -
а кто идет к пчелам, тот берет с собой горящую головню.
- Вы вообразили, будто я собираюсь охранять парижского шпиона? -
усмехнулся сеньор. - Эту ищейку его величества мне навязала в попутчики
Счетная палата: король опять нуждается в деньгах. Нет уж! Наш край и без
того задушили налогами. Ни гроша я не дам за жизнь того, кто осмелится
ввести габель...
Из дверей вышел парижанин и сел на коня. Гулко застучали по мощеному
двору копыта.
Отряд спускался в долину между рядами могучих дубов, чьи кроны
неразлучно сплетались над головами всадников, и по их плащам, по крупам
коней безостановочно скользила вниз воздушная светотень.
Но вот дубовая аллея кончилась, и теперь дорогу теснили виноградники.
Сьер Одиго махнул рукой, и на дорогу вышел крестьянин.
- Что делается в городе, Жак Бернье? - спросил сеньор.
Мужик, пятясь от лошадей, вытер пот. В его выцветших глазах стояли
слезы усталости.
- Где нам знать? - сказал он. - Что видим? Землю да небо. Что слышим?
Набат да крики. Шалят, что ли, в городе...
Он подошел к стремени Бернара.
- Скажи-ка, сынок, не слыхать ли чего насчет габелёров?
А сам из-под бровей зорко посматривал на человека в черном. Рене
хлестнул его плетью:
- Не загораживай дорогу!
- Тише, Рене, - мягко сказал сьер Одиго. - Принимайся, почтенный Жак,
за свой полезный труд. Мы не знаем никаких габелёров.
Через час перед путниками выросли городские стены. Рене велел воинам
сомкнуться, и на человека в черном накинули серый плащ. С городских стен
окликнули:
- Чьи люди, откуда? Не из Парижа ли?