"Челси Куинн Ярбро. Темные самоцветы ("Сен-Жермен" #7)" - читать интересную книгу автора

Вот оно что, сказал себе Ракоци, этим следовало озаботиться прежде
всего. Он расстегнул клапан своей поясной сумки, невольно подумав о шести
мешках золотых монет, припрятанных среди его личного обозного скарба.
- Почту за честь сделать скромное подношение вашей обители. Сумма в
пятьдесят золотых не покажется вам пустячной?
Настоятель замер, словно сомневаясь, что правильно все расслышал.
- Это - щедрый... - произнес он, помедлив, - весьма щедрый дар.
- В память о моем отце, - пояснил Ракоци со слабой улыбкой, - который
утратил свое отечество прежде, чем жизнь.
- Господь да будет к нему милостив, - с чувством сказал настоятель и
покосился на всадников в однообразных темных плащах. - Вы ведь иезуиты?
Что-то вас многовато.
- Восемь персон, - прозвучал сварливый ответ. Отец Погнер, надменно
хмурясь, стал сползать с украшенного погремушками мула.
- Восемь иезуитов едут к царю? - озадаченно произнес настоятель. -
Зачем?
- Такова воля польского короля, - торжественно заявил отец Погнер. - И
его святейшества Папы. Нас ждут в Москве.
Глаза православного пастыря сузились.
- Вместе с уланами?
Назревала ссора, и Ракоци поспешил пресечь перебранку.
- Мы голодны и очень устали, - сказал он со вздохом. - А ведь надо еще
осмотреться, разместиться и задать корм лошадям. Святой отец, укажите, где
нам расставить своих караульных? Я берусь в первую половину дежурства
обходить, проверяя, все ли в порядке, посты. - Он, не ощущая каких-либо
неудобств, мог бы бодрствовать и до утра, ибо в длительном сне не нуждался,
но столь замечательная выносливость, скорее всего, навела бы его спутников
на нежелательные размышления. - Разумеется, мы будем рады усилить свой
караул добровольцами из монахов.
Напряженность момента постепенно ослабевала. Настоятель монастыря
благосклонно кивнул, и его высокий клобук придал кивку надлежащую вескость.
Крестьяне задвигались, побросали наземь лопаты и вилы и сконфуженно
поклонились гостям. Разводя путников по домам, они держались приветливо, но
с иезуитами старались не говорить и лишь молчаливо указывали на избы,
отведенные тем для ночлега.
Ракоци осматривал упряжь своей запасной лошади, когда к нему подбежала
пожилая крестьянка. У нее был весьма взволнованный и воинственный вид.
- Я всем сказала, что беру вас в свой дом. Я вдова, но мой возраст дает
мне на это право. Вы ведь такой знатный барин. - Она восхищенно поцокала
языком.
Ракоци, оглянувшись через плечо, решил, что ей где-то под пятьдесят.
- Благодарю, - сказал он, поворачиваясь.
Женщина усмехнулась.
- Они от зависти чуть не полопались, но со мной не поспоришь. Я знаю
подход к важным людям и умею стелить им постель. - Ее усталые, выцветшие
глаза вдруг озорно засинели. - Я потом год буду о вас рассказывать, а этим
ротозеям и распустехам останется только ахать да слушать.
Ракоци фыркнул и сморщил нос, зараженный ее наивной, проказливой
радостью. - Вам будет что рассказать. Я постараюсь не обмануть ваших
ожиданий.